Они не просили о душе, которая жаждет предельных высот радости и экстаза. Они вдруг обретают себя, и все, что им было дано существованием, остается неисполненным. Они действительно сердиты.
В «Братьях Карамазовых», великом романе Федора Достоевского, одного из самых выдающихся писателей, есть герой, который говорит[5]: «У меня лишь одно чувство к Богу – отвращение. Я зол, и если только встречу его, свой билет на вход поспешу вернуть обратно и попрошу его помочь найти выход из этой жизни. Это подлая шутка. Он дает нам так много желаний и стремлений – и никаких возможностей их исполнить. Нет даже хоть какой-то надежды на будущее». Каждый рождается с большим энтузиазмом, а умирает в разочаровании.
Святой старец говорит: «Теперь я не вижу ни отвращения, ни агонии; вместо этого я вижу экстаз. Он идет, точно танцует». Ты шел в горы, с трудом волочась, неся на своих плечах собственный труп, а теперь: «Идет он, точно танцует».
Случилось преображение. Человек познал себя. Человек испил из божественных источников.
«Заратустра изменился, ребенком стал Заратустра…»
Это труднейшая задача жизни – снова стать ребенком.
«…Заратустра проснулся: чего же хочешь ты среди спящих?»
Вопрос святого – это вопрос всех святых мира, всех будд, всех мистиков, всех пробужденных. Ты стал ребенком, ты пробудился: «Чего же хочешь ты среди спящих?» Ты для них совершенно чужой. Они покарают тебя, они могут убить тебя. Само твое присутствие станет угрозой их сну, угрозой их несчастью, угрозой их слепоте.
«Как на море, жил ты в одиночестве, и море носило тебя. Увы! ты хочешь выйти на сушу? Ты хочешь снова сам таскать свое тело?»
Неужели ты забыл тот день, когда ты пришел в горы? Неужели ты снова хочешь стать прежним? Почему ты спускаешься вниз, покидая свои солнечные вершины? Ты же знаешь, что внизу только тьма. Для чего ты идешь?
Заратустра отвечал: «Я люблю людей».
В этих трех словах заключена вся философия Заратустры: «Я люблю людей. Я люблю жизнь. Я не отрекся от мира. Я не пришел в горы как презирающий жизнь беглец. Я пришел в горы, чтобы найти себя, свое уединение, свою свободу, свою мудрость. Я нашел их.
Теперь мне больше не нужно оставаться на вершинах. Наоборот, я настолько полон, что нуждаюсь в людях, с которыми я мог бы поделиться. Я хочу поделиться своей любовью, своей мудростью, своей свободой. Я отягощен – я переполнен».
«Разве не потому, – сказал святой, – ушел и я в лес и пустыню? Разве не потому, что и я слишком любил людей?»
Святой говорит: «Я тоже ушел в горы, в лес, потому что слишком любил людей. Это стало рабством и зависимостью. Это приносило мне только несчастье».
Но тут есть различие. Он любил людей «слишком», когда он был невежественным, когда он сам еще спал. Заратустра же любит людей, когда он полностью пробужден, когда он просветлен. Любовь непробужденного – не больше чем вожделение. Только пробужденный знает красоту, духовность и божественность любви. Для него это больше не зависимость.
Любовь пробужденного дает свободу.
Любовь непробужденного – это любовь нищего: он хочет, чтобы его любили, чтобы ему давали все больше и больше любви. Любовь пробужденного – полная противоположность. Это любовь императора. Он хочет давать тебе – у него есть много, в преизбытке. Он дает, он делится без желания вознаграждения или получения чего-либо взамен.
Святой говорит:
«Теперь люблю я Бога: людей не люблю я».
В этом высказывании заключено все отношение всех так называемых религий. Они установили различие: если ты любишь людей, то не можешь любить Бога. Бог Старого Завета говорит: «Я очень ревнив. Если вы любите меня, то не можете любить никого другого».