Он быстро посмотрел на Даннета, как бы желая убедиться в справедливости своих подозрений, но на его невозмутимом лице ничего нельзя было прочитать.

– Мне надо немедленно с вами переговорить, – резко, почти отчеканивая каждое слово, произнес Лахлан. Он ни за что не желал откладывать неприятный разговор.

Лицо леди Даннет тут же изменилось, она быстро заморгала, губы слегка задрожали. Его явное нежелание быть сразу отравленным, очевидно, ее расстроило.

– Не хотите ли пройти в ваши комнаты, чтобы привести себя в порядок после дороги? – не унималась леди Даннет, видимо, все еще рассчитывая, что он позволит себя отравить.

– Нет, – отрезал Лахлан и, кивнув Даннету, спросил: – Нет ли у вас какой-нибудь комнаты, где можно было бы поговорить с глазу на глаз?

От такой напористости Даннет слегка растерялся, но, быстро придя в себя, ответил:

– Да, конечно, есть. Можно побеседовать в библиотеке.

Молча они вошли в замок. Лахлан шел следом за хозяином, все сильнее и сильнее распаляясь при мысли о предательстве Даннета. Перед глазами Лахлана мелькали красные точки, он находился в таком состоянии, что готов был выплеснуть свой гнев на кого угодно.

Но первым, на кого излился его гнев, был не сам Даннет, а его жена. Она шла следом за ними, по-видимому, намереваясь присутствовать при их откровенной беседе. Чего она, женщина, вздумала лезть в мужские дела?! Ей что, больше делать нечего?! Занялась бы лучше вышиванием или просто попила бы чайку.

У дверей библиотеки Лахлан обернулся к ней и надменно произнес:

– Леди Даннет, вы хотите взять что-то почитать?

Она вспыхнула, покраснела и, молча поклонившись, быстро удалилась.

Вот и хорошо. Откровенный мужской разговор не предназначался для нежных женских ушей.

Войдя в библиотеку, Лахлан, словно хозяин, уселся за большой письменный стол, тогда как Даннет сел на стул напротив. Однако Даннет держался спокойно и уверенно, не выказывая ни малейших признаков трусости. Разговор обещал быть нелегким, и нервы Лахлана напряглись до предела.

Вошел слуга с иссеченным шрамами лицом. Поставив на стол поднос с виски, он бесшумно удалился. Лахлан подозрительно посмотрел на свой стаканчик, вдохнул запах виски и тут же вспомнил Дугала, не раз предупреждавшего его об особом пристрастии шотландцев к яду – мол, именно так им нравится убивать своих врагов. Он не стал брать стаканчик в руки. Чуть ослабив галстук, Лахлан наклонился вперед и самым серьезным, едва ли не зловещим тоном произнес:

– Вы даже не представляете, Даннет, насколько вы меня расстроили.

И тут Даннет сделал то, от чего Лахлан опешил. Он улыбнулся. Да, да, как ни в чем ни бывало улыбнулся своей подкупающей улыбкой.

– Расстроил, ваша светлость?

На этот раз улыбка Даннета подействовала на Лахлана, как пощечина, он разозлился донельзя. Как же ловко этот человек притворяется! Спасибо Олригу за то, что раскрыл ему глаза. Ну, погоди, Даннет, скоро ты запоешь по-другому…

– Во-первых, вы не выполнили мой приказ очистить землю от арендаторов. Более того, вы отказались его выполнять.

Глаза Даннета сузились.

– Да, отказался. И не собираюсь это делать.

Лахлан машинально сжал руки в кулаки. Неслыханная дерзость – не только отказаться выполнить его приказ, но и откровенно в этом признаться.

– Вы обязаны мне повиноваться. Это ваш долг.

– Прежде всего я должен заботиться о моих людях, защищать их интересы. Вот мой главный долг. – Даннет наклонился вперед. – И ваш тоже. Это завещано нам предками. Это нерушимая клятва.

Клятва перед нашими предками? Лахлан смотрел на Даннета, раскрыв от удивления рот. А что, если Даннет прав? Наверное, его предки не навещают его по ночам, не изводят настойчивыми просьбами, мольбами о помощи: спасти их бессмертные души, избавить от вечных мук в аду.