– Если когда-нибудь мне станет известно, что ты опять мучаешь эту девочку, то заруби себе на носу, тогда я не буду больше шутить, и ты так легко, как сейчас, не отделаешься.

Трясясь от страха, Робин втянул голову в плечи.

– Ты все понял?

– Да, да, – промямлил он, испуганно взглянул на Фиону, затем на Лану и, развернувшись, со всех ног бросился к замку.

Лана ласково обняла дрожащую от холода девочку и отбросила с ее лица мокрую прядь:

– Не бойся, маленькая, все уже позади.

– С-спасибо, – прошептала Фиона, крепко прижимаясь к своей спасительнице.

– Бедняжка, как же ты, наверное, перепугалась! – Чтобы хоть немного ее согреть, Лана потерла рукой спину девочки. – Кажется, и тебе, и мне следует как можно скорее переодеться во что-нибудь сухое. Как ты думаешь? – улыбнувшись, проговорила она. – А для этого нам надо побыстрее попасть в замок.

Фиона закивала в знак согласия, потом задумчиво спросила:

– Мальчишки очень нехорошие. Почему они такие плохие?

– Ты ошибаешься, они совсем не плохие. Они так ведут себя, потому что боятся. Им просто страшно, понимаешь?

– А почему им страшно? – удивилась Фиона.

– Ну их страшит одиночество, они боятся будущего, так как неизвестно, что их там ждет. Да мало ли чего. Люди так устроены. Все мы чего-нибудь боимся.

Фиона робко улыбнулась, чем растрогала Лану до глубины души, а затем простодушно спросила:

– А ты чего боишься?

Лана невесело рассмеялась:

– Всего.

Хотя бы купания в холодном озере. Но напоминать маленькой девочке о только что пережитом ею ужасе не хотелось.

– И я, – вздохнула Фиона.

– А раз ты боишься всего, значит, тебе не бывает по-настоящему страшно. Понимаешь?

В широко раскрытых глазах девочки застыло недоумение, затем в них что-то промелькнуло, и она согласно закивала головой.

Дойдя до замка, Лана сразу направилась на кухню, где можно было обогреться и чем-нибудь подкрепиться. Уставшие, замерзшие, проголодавшиеся, они с Фионой набросились на остывшие лепешки, запивая их горячим чаем. Оставив уже согревшуюся и наевшуюся Фиону на попечении сердобольной Мораг, которая кудахтала над бедной девочкой, как наседка над цыпленком, Лана поднялась к себе, чтобы переодеться.

Едва она подошла к лестнице, как откуда-то сбоку вышла Ханна, целиком погруженная в свои мысли, причем явно невеселые. Она была чем-то очень взволнована и поэтому не сразу заметила Лану. Едва не столкнувшись с сестрой, она остановилась, еще не очнувшись от глубокой задумчивости.

– А, это ты, Лана. – Ханна, наконец, узнала сестру и тут же страшно удивилась, увидев ее насквозь мокрое платье. – Что случилось?

– Ничего особенного. Немного прогулялась… – Лана запнулась, отряхнула юбку и продолжила: – …по пояс в воде в озере.

– Боже, с тобой все в порядке? – Ханна знала, как сильно Лана боится воды и почему.

– Со мной все в порядке, но мне хотелось бы, чтобы Даннет как следует поговорил с Джоном Робином. Он пытался утопить Фиону. Глупая и жестокая выходка.

– Ах он стервец!

– Тут необходима жесткая рука.

– Чтобы хорошенько его выпороть.

Лана прыснула со смеху.

– Я передам Даннету, рука у него тяжелая, как раз то, что надо. – И Ханна опять нахмурилась. Ее явно что-то беспокоило, только слепой мог не заметить ее озабоченности.

Как Ханна ни пыталась пересилить себя, внутренняя тревога сводила на нет все ее притворство. Лана осторожно взяла ее под руку и повела к себе в спальню.

– Ты мне скажешь, что тебя тревожит? – немного помолчав, спросила она.

– С чего ты взяла? – в явном замешательстве отозвалась Ханна.

Лана состроила насмешливую гримасу, как бы давая сестре понять, что хитрить с ней бесполезно. Пускай еще раз убедится в ее проницательности. Уж кому-кому, а Ханне следовало знать, что от нее ничего нельзя утаить.