Кассандра, наделенная более мягким нравом, осторожно советовала сестре чаще улыбаться. Увы, не помогало. Джейн силилась казаться милой, а на лице сама собой возникала хмурая гримаса. К двадцати восьми годам она привыкла сидеть в углу и быть предметом шуток. Покидая бал в мрачном настроении, она ворчливо сетовала на скучное общество, в то время как сердце у нее болело.

Джейн посмотрела на Фреда и не смогла определить выражение его глаз. Те мужские взгляды, которые были ей привычны, выражали либо недоумение (когда она рассуждала о философии), либо жалость (когда она говорила о своей любви к одиноким прогулкам по лесу), либо (это нравилось ей больше всего) пренебрежение: подойдя поближе и увидев морщинки вокруг глаз Джейн, кавалер вспоминал, что она к тому же бедна, и чувствовал себя оскорбленным. Тратить время на немолодую бесприданницу было ниже его достоинства.

Но этот мужчина смотрел иначе. Как именно, Джейн сказать затруднялась. Похоже, он старался… Да, он старался на нее не смотреть, как будто бы уже выразил своим взглядом слишком много.

Сама Джейн тоже вела себя странно. Она словно тянулась к этому несносному человеку, желая получше разглядеть и расслышать его, хотя он был рядом и говорил вполне внятно. Возможно, ей хотелось приблизиться к нему, чтобы, как только он скажет очередную глупость, незамедлительно дать ему отпор? Да, наверняка. Джейн приказала своему лицу отдалиться от его лица, но мышцы не послушались. Тело своевольно продолжало делать то, что задумало.

– Спасибо, дорогие, на сегодня все! – крикнула Шерил.

Танцоры вновь принялись хлопать в ладоши и обниматься.

– Похоже, вы выжили, – сказал Фред, пожав плечами.

– Наверное, я должна поблагодарить вас за помощь, – проговорила Джейн с неохотой.

Он сунул руки в карманы.

– Кое-кто из ребят собирался пойти после репетиции в кафе на Мэй-стрит. Я не актер, но тоже могу нахлобучить берет. Сядем в какой-нибудь прокуренный угол, выпьем латте, поговорим о нашем «ремесле»… Как вы? – Фред кашлянул и поглядел в сторону.

Если до сих пор смеялся главным образом он, то теперь настала очередь Джейн. Она не знала, что такое латте, но поняла, что ее куда-то приглашают.

– Прошу прощения, вы предлагаете мне куда-то с вами пойти?

Фред поглядел на нее и энергично замотал головой:

– Конечно же, нет. Я просто говорю вам, где я буду. Если вы тоже туда собираетесь, то мы можем там пересечься.

– Но разве я не самый неприятный человек и не худший партнер для танца из всех, кого вам доводилось встречать?

– Именно так, – ответил Фред.

– Тогда в чем же дело? – опять рассердилась Джейн и с вызовом прибавила: – По-моему, сэр, вы все-таки пытаетесь меня куда-то пригласить.

– Ладно, считайте, я ничего не говорил.

– Я приду, – выпалила Джейн, не думая. – Так уж вышло, что сегодня я свободна.

Она скрестила руки на груди.

– Хорошо. Тогда, может, вместе пойдем, если вы не знаете, где это кафе? – ответил Фред, и в его голосе прозвучало так мало воодушевления, что Джейн пожалела о своем неосмотрительном согласии.

– Чайная зала, о которой вы упомянули, действительно неизвестна мне, поэтому я буду вам признательна, если вы меня сопроводите.

Джейн еще раз посмотрела ему в лицо. Он дышал довольно тяжело, хотя стоял на месте. Нет, этот странный Фред не то что мистер Уизерс. Совсем не то. Мистер Уизерс привлек ее элегантной непринужденностью речи и манеры держаться, а Фред, скорее, похож на нее саму. Такой же неловкий. Джейн покачала головой. Ей никуда не хотелось идти с этим мужчиной, ей хотелось пойти куда угодно с мистером Уизерсом. Не следовало принимать это приглашение, но и отказаться она не могла – после той пламенной речи о верности слову, которую она сама давеча произнесла. Выбора не было. Пришлось набраться терпения.