А в кафе я для него обычная официантка. Обслуживающий персонал. Но один раз он оставил щедрые чаевые. Мне! Я на них распечатала большую фотографию своего кумира и вставила ее в рамку. Висит у меня над кроватью. Теперь я засыпаю и просыпаюсь с Арсением.

– Крис тоже хороша. Знает же, что ты по Матвееву сохнешь и как специально с ним мутит, – шипит Яна. – Увижу ее завтра, все ей выскажу в моську бесстыжую!

– Девочки, да забейте вы на нее, – усмехается Майя. – Он как только уши нашей Кристины увидит, сразу ее бросит.

– А что у нее с ушами? – поворачиваю зареванное лицо к подруге.

– Вы что – не знаете?

– Нет, – таращим с Яной глаза.

– Ну вы даете! У Зориной уши как у обезьяны – оттопыренные, поэтому она всегда с распущенными волосами – прячет их.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спрашиваю.

– Она Альке показывала. Говорит, на операцию копит, чтобы пластику сделать.

– Во–от, – по моим щекам с новой силой начинают течь ручьи, – сделает пластику, станет красивой, и он ее не броси–ит…

– Так, Настька, хорош реветь, – в дверях, оказывается, стоит Галка и слушает наш разговор. – Тема есть! – вытягивает руки с зажатыми горлышками игристого. – Обсудить надо.

Заторможенно моргая мокрыми ресницами, наблюдаю, как со скоростью метеоритов девочки накрывают стол. Первым делом – бокалы. Затем нарезанные дольками апельсины и яблоки, сыр.

– Короче, – разливая шипучку по бокалам, говорит Галка, – у меня на работе одна бабенка мужа с любовницей застала прямо у них дома. Ну, короче, развод, раздел имущества, то, се. И при этом эта женщина мужа любит без памяти. И что она делает? Она едет к одной бабке в деревню, и та дает ей приворотное зелье. Для мужа. Все, развод отменили, второй медовый месяц отмечают. Других баб ее муж в упор не видит. Говорит, как бельмо перед глазами стоит на всех, кто с титьками.

– Ничего себе, – Майя округляет глаза. – Бабка, наверное, очень сильная. Я бы тоже от зелья не отказалась, жаль, мне приворожить некого. Не встретился мне еще мой ненаглядный.

И я бы не отказалась. Если бы верила, что это реально работает. Увы, мы живем не в сказке.

Наши бокалы с шипящим напитком соприкасаются с тихим дзынь. Пьем.

Девочки многозначительно переглядываются, стреляя глазами друг в друга.

– Эй, вы что задумали? – по очереди обвожу каждую пытливым взглядом.

– Настюха, а давай твоего Сеньку приворожим? – выдает Яна.

– Чего? – пузырьки ударили в нос, я закашлялась. – Зачем?

– Как зачем, Нестерова? Ты же его любишь?

– Люблю.

– А мы ему чуть–чуть поможем, чтобы он в тебя тоже влюбился. А то год прошел, а страдаешь все больше.

– Реально, Настька, ты утомила уже всех своими слезами. Давай действовать, – кучно наседают девочки.

– Нет–нет–нет, – машу руками, нисколько не обижаясь на правду. – Я так не хочу. Я хочу, чтобы он сам, осознанно. Да и не верю я во все эти приворотные средства.

– В любви все средства хороши. Короче, с меня адрес, с тебя желание. Вместе поедем.

– Я не желаю!

Желаю! Всеми фибрами своей души желаю!

Но!

Я боюсь, что понадеюсь на зелье, а оно раз – и не сработает. И тогда надежды на счастливое будущее с Арсением точно не останется! Она и так тает с каждым днем все сильнее.

.

На поездку в деревню со странным названием Лопушки долго уговаривать меня не пришлось. Желание быть с любимым оказалось сильнее всяких там «верю–не верю».

А вдруг получится? Ну вдруг?!

Долго, очень долго мы трясемся в холодном автобусе, едем по заснеженным полям с редкими деревьями и сорочьими гнездами на их макушках.

Ни Майя, ни Галинка не смогли поехать с нами, поэтому едем мы вдвоем с Яной. Она, как первая зачинщица этой аферы, просто не имела права слиться.