- Свет, пожалуйста, не плачь! Даже если бы я получила то письмо, как ты говоришь, адресованное мне, это бы ничего не изменило. Я не люблю Синицу, и никогда не любила. Поэтому если тебя сейчас волнует только это, то можешь вытирать свои слезы и жить дальше, - Аня попробовала засмеяться, чтобы убедить меня в искренности своих слов, но намерена дойти до конца в своих признаниях.

- Ань, это не всё. Я влюбилась в Синицу. Давно. Еще в школе. Всё, о чем мы с тобой сегодня говорили – правда. Я думала, что он тоже начал что-то ко мне испытывать… Я так ждала нашего свидания, думала он признается и мы будем по-настоящему вместе…

Не будем. Никогда… Снова не могу сдержать слез…

- Он бросил меня. Сказал, что никогда не любил и не сможет полюбить. Признался, что не может выносить, когда ты с другим. И поэтому решил уехать…

Я показала подруге его записку. Она тоже была в шоке. Даже какое-то время просто молчала, несколько раз перечитывая слова короткого письма.

- Свет, что ты думаешь обо всём этом? Что собираешься делать?

Этим вопросом я не задавалась еще. Но от Аньки он прозвучал очень кстати. И в моей голове словно бы сложился какой-то пазл. Я почти не задумываясь выдала то, что первым сгенерировал мой мозг:

- Поеду в Одинцово. Сессию я почти закрыла, а после нового года у меня преддипломная практика начинается. Я думала в Москве проходить, а теперь поняла, что не хочу оставаться в этом городе. В нашей деревне буду преподавать. У них постоянно нехватка учителей.

И почему я сразу об этом не подумала?! Ну, конечно! Я буду сельским учителем. Там и ипотеку дают с хорошим процентом и стартовый капитал можно получить.

Не повезло в любви – повезет в работе!

И я начала собирать чемодан…

20. 20. Ждать...

Я сидела в автобусе, у окна, уткнувшись лбом в холодное стекло, и слушала в наушниках аудио-книгу. О чем она была и кто герои – всё прошло мимо меня, как те деревья в окне, которые мелькали вот уже почти два часа.

Скоро я буду дома. Увижу маму, папу. Снова к горлу подкатил ком. Мне ни в коем случае нельзя плакать. Нужно держаться. Хотя бы до ночи, когда я останусь одна в своей комнате и смогу довериться только одной собеседнице – подушке.

Выхожу из автобуса на станции в Одинцово и пешком иду в сторону дома. Родители не в курсе, что я сегодня приеду. Я планировала это сделать только через неделю. Хотела после последнего экзамена, который сдала вчера, еще неделю погулять в Москве с Синицей…

Кстати, Синица... О нем придется что-то соврать. Что – я так и не смогла придумать. Ладно, буду полагаться на импровизацию, она мне всегда хорошо удавалась.

Иду домой выбрав, как Красная шапочка, длинный путь. А всё потому, что на короткий ведет мимо дома Синицы, а мне ни к чему лишние переживания перед встречей с родителями…

Мама встречает меня на крыльце, видно было, что она вышла по каким-то делам. На ней тёплое пальто, сапоги и палантин на голове. Увидев меня, она одновременно радуется и словно бы потухает.

- Дочень, дорогая! Какое горе! – она обнимает меня и словно бы утешает, а меня разрывает от плохих предчувствий. – Бедный Лёша! – и мама начинает плакать.

Я стою, будто окаменев. Не могу выдавить даже слова. Что с ним случилось? Он ведь только вчера уехал. Живой и здоровый. Вроде бы…

- Мама, - голос совсем сел и получилось почти шепотом, - что случилось?

- Ты разве не знаешь? – мама удивленно смотрит на меня, пытаясь понять, почему я задаю ей этот вопрос. – У Лёши… дом родительский сгорел вчера…

«Боже мой!» - я рыдаю. Пока не могу сказать, от чего – то ли от того, что случилось не с самим Лёшкой, и он живой, то ли от того, что потеря дома – тоже немалое потрясение для него. Нет, скорее всё-таки первое…