Основной сдвиг, который произошел в мышлении большинства экономистов стран Запада в 1970–80-е годы, – переход с кейнсианских на монетаристские позиции в понимании рынка и пересмотр взглядов на роль государства в экономике.

Джон Мейнард Кейнс и его последователи считали рынок неустойчивой системой, влекущей экономику к состоянию хронической депрессии. В опубликованной в 1936 г. книге «Общая теория занятости, процента и денег» Кейнс объяснял этот порок рынка перманентным «недостатком эффективного спроса»: «предпочтение ликвидности» заставляет людей откладывать часть своих денежных доходов «в кубышки» вместо того, чтобы тратить на приобретение товаров и услуг. В дополнение к этому выдающийся американский кейнсианец Элвин Хансен в книге «Экономические циклы и национальный доход» (1951) показал, что и те сбережения, которые вложены в банки, не используются в достаточной мере, поскольку возможности инвестирования весьма ограничены (слабым ростом населения, медленным техническим прогрессом и отсутствием новых источников сырья).

Характеристики рыночного механизма, содержащиеся в кейнсианской теории, в общем соответствовали реалиям экономики США и стран Западной Европы в 1920-х и особенно в 1930-х годах, когда развернулась хроническая депрессия. Для этого периода характерны глубокое неравенство в распределении доходов и концентрация национального богатства в руках немногих. В таких условиях рынок не может обеспечить устойчивого роста платежеспособного спроса высокой занятости накопления человеческого капитала Неполная занятость ресурсов толкала цены и зарплату вниз и чтобы этому воспрепятствовать крупные фирмы и профсоюзы стремились к их монопольному регулированию.

Неравенство, недостаток спроса и монополизм и образовали порочный круг хронической депрессии. Чтобы выйти из этого круга, по мнению кейнсианцев, необходимо было систематическое государственное вмешательство, направленное на обеспечение эффективного спроса и поддержание инвестиционного процесса.

Эффективность антикризисной политики администрации Ф. Рузвельта в 1930-е годы, а особенно мер государственного воздействия на экономику в США, Западной Европе и Японии в 1950–60-е годы, в общем подтвердила правильность кейнсианского подхода. В арсенале этих мер были умеренная инфляция для поощрения расходов, понижение процента – для сдерживания сбережений и стимулирования инвестиций (как производственных, так и потребительских) финансирование региональных, международных и научно-технических проектов и программ регулирование занятости и доходов, развитие системы социального страхования и др.

Благодаря этим мерам, компенсировавшим исходную неустойчивость рыночного механизма и ускорившим технический прогресс, на Западе после Второй мировой войны начался беспрецедентный экономический рост, который продолжался почти без перерыва четверть века – до начала 1970-х годов.

Казалось бы, этот рост должен был обеспечить триумф кейнсианства, но история часто неблагодарна к своим творцам; все вышло наоборот. Дело в том, что в ходе послевоенного развития совершился тихий, но кардинальный переворот в институциональных основах рыночного механизма. У ряда американских авторов этот переворот получил название «тройственная революция». Это, конечно, была не только американская революция, она – с некоторым лагом – распространилась на все индустриально развитые страны Запада.

Во-первых, нобелевский лауреат Саймон Кузнец показал, что произошла революция в доходах: национальный доход стал распределяться гораздо более равномерно между различными слоями населения, причем его преобладающая часть (60–70 %) стала приходиться на долю «среднего класса», включающего 40–50 % населения.