— О, Ева, ты можешь садиться на шпагат? — спрашивает восхищенно Фирсов и взглядом упирается туда, откуда у людей ноги на этот самый шпагат разъезжаются.

— Показать не проси, Алекс, — обламываю его и закидываю ногу на ногу.

Гадаев окидывает меня коротким, но очень жарким взглядом. О, я представляю, что он там себе уже представил. Кошмар! Представляю себе и я. У нас с Артёмом какая-то странная невидимая связь, которая воспламеняет обоих, стоит лишь нам оказаться рядом.

К счастью мы добираемся до места и выходим из кабинки. Красота вокруг такая, что дух захватывает. Снег искриться под сверкающими лучами солнца и приятно хрустит под ногами. Удивляюсь тому, какие счастливые люди летят по оборудованным трассам. Улыбчивые, веселые, я бы умерла со страха, а им — хорошо. В какой-то момент становится жаль, что я такая трусиха и хочется приобщиться к всеобщему веселью. А Гадаев будто мысли мои читает!

— Ну что ж, расходимся, — говорит мужчинам, — вы развлекайтесь по взрослому, а я прокачу свою ассистентку на ватрушке в тюбинг-парке. Не могу бросить её одну с такой травмой.

— Так может и мы… — заикается было Демид, но Гадаев машет на него руками.

— Да не, брось! Катайтесь спокойно! Вечером встретимся в центральном доме базы и пообщаемся как следует.

Любители зимних забав с заметным облегчением оставляют нас и направляются к пункту выдачи инвентаря для экстремалов. Ну а мы остаёмся одни.

— Я не пойду позориться и кататься на ватрушке! — заявляю я боссу, без лишних предисловий. — Догони их. Я вас в кафе подожду.

— Нет, дорогая моя. Мы идём кататься, иначе я расскажу твоему будущему боссу какая ты врушка.

— Бояться высоты и не любить экстрим — не преступление, — сообщаю ему, но всё же покорно иду следом, когда он тянет меня к тюбинг-комплексу.

— А что же ты тогда сразу Рыкову правду не сказала? — задаёт Гад резонный вопрос на ходу.

Действительно? И чего я промолчала? Надо было честно признаться и пофиг, что Демид после этого заподозрил бы нас с Гадом в странных отношениях.

Подходим к тюбинг-парку, и Гадаев, вообще не стесняясь, берет две большие ватрушки в прокат на неограниченное количество спусков. Я вижу, что дети совсем не боятся и горки безопасные, а еще есть подъем наверх и взрослые тоже катаются. В общем, отбрасываю страхи, чтобы погрузиться в зимние забавы.

За пару часов адреналин и всеобщее приподнятое настроение даже пробуждают в моей душе благодарность к Гадаеву. Где бы я ещё столько впечатлений получила? Мы с ним мокрые, раскрасневшиеся и немного проголодавшиеся, отходим от горок к кафе, чтобы выпить чая с каким-нибудь пирожком, но тут из динамиков раздаётся объявление:

— Внимание! Уважаемые посетители нашего комплекса! Надвигается непогода. Есть вероятность снежной бури. Отдыхающих просим сдать оборудование и спуститься вниз. Повторяю...

Я смотрю на небо, но его только тучами заволокло.

— Заранее предупреждают. Страхуются. Может и вообще стороной обойти. Но давай-ка внизу чая попьём, — говорит Артём, заметив мой взгляд.

Мы сдаём ватрушки и идём к подъёмникам. По дороге у босса звонит телефон. Это Фирсов. Спрашивает, где встречаемся.

— Давай отогреемся и в центральном ресторане, часиков в пять, — говорит ему Гадаев, и мы спускаемся, не дожидаясь их.

По дороге заметно темнеет и кабину качает сильнее, чем когда мы поднимались наверх. Я от волнения хвастаюсь за руку босса, и он накрывает наши сцепленные ладони второй рукой. Гладит меня, успокаивает. Мне от его поддержки действительно легче. Как бы я не ненавидела Гадаева, а лучше уж оказаться в такой ситуации вместе с ним, чем одной.