– Чай или кофе? – спросил я.

– Лучше что-нибудь посущественнее, – ответила Аня, – Мы ж обед пропустили.

– Я тоже не откажусь! – оживилась Катя.

Мы расселись за стол, и посыпались заказы для вполне обычного обеда. Я всем всё сотворил. Сотворил и себе пюре с гуляшом, как Аня и Лена. Правда, у них ещё были салаты из свежей капусты. Даже Алёна попросила рассольника. Для творчества пришлось обшарить несколько столовок и ресторанов – пока ещё набор состава продуктов был не полон. При этом невольно проследил, что творится около результатов моего выброса энергии.

Милиция уже провела необходимые следственные действия на месте первого выброса и увезли первые трупы. Как ни странно, у трёх сопутствующих жертв, уже пришедших в себя, в душе́ вместо слабой Тьмы появился слабенький очаг Света. Они мысленно матерились из-за того, что вляпались в это дерьмо, в секту чернобожцев, и собирались спрятаться в Белогорском монастыре. Машину лишь вскрыли, но тела ещё не достали. Тесть убыл на экстренное совещание в областную администрацию – погибшие жрецы были чиновниками. Я на всякий случай начал держать его под контролем.

– Хотите интересный факт? – спросил я, когда мы уже закончили с обедом и лениво попивали чай.

– Ещё три трупа снаружи? – спросил Дед, – Те трое сдохли?

– Нет, но факт касается именно их, – ответил я, – Теперь у них в душе не Тьма, а слабенький огонёк Света. При чём, достаточно чистый.

– Бесы уверовали в Бога?! – удивился он.

– Это не бесы, а уголовники, – ответила Аня, – Но явно решили посвятить себя Богу – в монастырь уйти или искать нас. Алёна, у меня к тебе есть претензия. Ты, что, не видела, как окружили наш дом?

– У меня нет такого ясного индикатора Тьмы и Света, как у вас, – проворчала Алёна, – Ну, шарахаются какие-то люди около дома, и что? Мне панику поднимать? Ремонтники от коммунальщиков приедут – тоже всех вас тащить к себе?

– Признаться, у меня тоже нет чёткого индикатора Тьмы, Света и Серости, – виновато сказал Вова, – Это только у Серого он есть. Я же, глядя тем или иным образом на человека, могу лишь чувствовать кое-что. Я прошёл через Чечню, и на её основе у меня возникают чувства: гражданский, союзник и враг. Серость же остаётся каким-то ночным кошмаром из разряда особистов, которые для меня страшнее врагов.

– Серость? – спросил Дед с непониманием – у остальных, даже у Ани, видевшей пару человек с очень слабой Серостью, было недоумение.

– Мы сами не знаем, что это такое, – сказал я, так как все уставились на меня, – Кстати, трое с Серостью есть в Перми. Вопрос к тебе, Вова. Ты уверен, что у Сани была истинная Серость в душе?

– Я ж говорю, что у меня иная классификация, – ответил он, – Та же твоя Сэм вызывала у меня ужас, хотя по началу, до обретения всех этих способностей, я считал её мировой девчонкой. Я почему так стремился сбежать из Содружества? Потому что там практически все твои аборигенки начали вызывать у меня ужас. Я реально сходил с ума от ужаса. А к чему ты спрашиваешь это?

– Я заметил одну закономерность, – сказал я, – Серостью обладают только особы женского пола. Саня не мог обладать истинной Серостью!

– Понятно, – с досадой сказал Дед, – Переметнувшийся! Был Светлый, стал Тёмный! Тогда всё сходится. А то вы приплели какую-то Серость! Ваша Серость – это изменники! Перевёртыши!

– Серость есть! – упрямо сказал Вова, и я с ним полностью был согласен, – И эта Серость похитила нас с Земли! Коротайки не были ни Светлыми, ни Тёмными – они были Серыми! И их действия не являются ни Добрыми, ни Злыми – они иные! Серому грозила смерть от опухоли головного мозга. Они похитили его и излечили от той опухоли, но не вернули на место. Мало того, больше пяти месяцев заставляли трахать иных таких же похищенных девчат и баб. Тех же в свою очередь спасли от самоубийств или несчастных случаев. Сотворили Добро, но обратили его во Зло. В свою очередь, Зло обратили в Добро и так далее…