Ближайшие два-три дня флот пребывал в напряженном ожидании очередного шага противника. Персы не отказались от своих замыслов после первого поражения при Артемисии, так что и сейчас не было никаких оснований предполагать, что Саламин заставит их отступить. Правда, греки не знали, что на следующий день после сражения финикийцы, составлявшие хребет армады, по сути дела, разбежались по домам. А вскоре после того, пользуясь темнотой, Фалерон покинули основные силы персидского флота, держа курс отчасти в район Геллеспонта, а отчасти в порты Малой Азии и на отдаленные острова. Ксеркс посадил некоторых из своих незаконных сыновей на корабль и отправил в сопровождении Артемисии назад в Азию. Сам же, вместе с частью армии, отступил сушей. Но большинство осталось на месте под командой Мардония, которому было предписано следующей весной завершить завоевание Греции.
Когда на Саламине стало известно, что персидские корабли отплыли домой, греки немедленно бросились в погоню. Они вырвались из залива, столь долго их не отпускавшего, и пошли мимо опустевшего берега Фалеронского залива на юг, вдоль Аттики, остановившись лишь, когда впереди показался мыс Суний. На нем одиноко лежал в руинах храм Посейдона, который персы разрушили так же беспощадно, как и Акрополь. А противника и след простыл. Ночь застала греков невдалеке от острова Андрос.
Фемистокл настаивал на том, чтобы идти к Геллеспонту и перерезать понтонные мосты. Но верх взял Эврибад, выразивший мнение большинства пелопоннесцев: чем скорее Ксеркс уберется из Европы, тем лучше, и не надо предпринимать ничего, что может этому помешать. Позиция Эврибада была неожиданно подтверждена верховной волей. В тот самый момент, когда спартанский военачальник Клеомброт, брат павшего царя Леонида, приносил благодарственную жертву в честь победы, наступило солнечное затмение. Это было истолковано как знак того, что никуда идти не надо. Поначалу Клеомброт и другие спартанцы поддерживали план Фемистокла, но теперь и они отказались от преследования Ксеркса.
Конец ознакомительного фрагмента.