– Но так я не понял, Люся, ты племянница или кто? – настаивал майор.

– Георгий, но вы тоже можете быть приставучим, как Петя. Ну какая я племянница Рината Галиакбаровича? Просто он хороший человек, а я с детства привыкла всех хороших людей звать по-родственному – дядя или тетя. Вот и все.

– Привыкла, значит? – не унимался слегка задетый ее сравнением с Петрухой Иванисов.

В этот момент в учебный класс стремительно вошел главный конструктор «Громобоя». С лица Людмилы сошла привычная улыбка, и офицеры невольно подтянулись, хотя весь облик Вагипова выдавал в нем сугубо штатского человека.

– Все вы действовали правильно, у всех без исключения реальные успехи, – сходу успокоил конструктор экипаж и корректировщицу.

– А как же наша печальная кончина? Полагаю, это я допустил какую-то ошибку? – осторожно поинтересовался Иванисов.

– А вы как думаете?

– А что остается думать? Хотя, честно-откровенно, я за собой огрехов не помню.

– И правильно, – подтвердил Вагипов. – У вас ошибок не было. Виноват компьютерный сбой, недосмотрел программист, готовивший тренажер. Дело в том, что мы ранее предполагали способность «Громобоя» к самоликвидации при отсутствии соответствующих сигналов от экипажа, которые должны подаваться периодически. Но потом мы отказались от этой идеи, потому что никакая суперсовременная машина не дороже человеческой жизни. А это был серьезный риск для экипажа, ведь люди могут отвлечься или по каким-то иным причинам не ответить на запрос интегрированного бортового комплекса. Вот. А программист не внес изменения в программу тренировок и уже получил нагоняй. Вот так.

– Это радует, – признался Иванисов.

– Если радует – прошу еще в полет. Пока в учебный. Повторение – мать учения.

– Ну да. Тяжело в учении, легко в бою, – вроде как поддержал конструктора, а на самом деле съязвил Петруха, которому подобные выражения глубоко въелись в печенки еще в училище.

Шел второй день хаджа паломников из Казани.

Минувшим вечером в аэропорту Дамаска, очень напоминавшего московский аэровокзал Шереметьево и поразившего казанцев обилием курящих людей, среди которых было немало женщин, группу из столицы Татарстана встретил представитель сирийской туристической компаний, сотрудничавшей с «Итиль-тур-хадж». Молодой, коротко стриженный араб с высокими залысинами, открывавшими загорелый лоб, начал с извинений:

– Получилась досадная неприятность, – объяснил он Галиакбару-хаджи на ломаном русском языке. – Автобус, который должен был доставить вас в Мекку, попал в небольшую аварию.

– И что вы предлагаете нам делать? – спросил его руководитель группы на арабском. И хотя Вагипов-старший говорил на египетской версии, которая считается в арабском мире наиболее модной, а в Сирии произношение несколько отличается, тем не менее представитель сирийской турфирмы был приятно поражен.

– Вы хорошо знаете арабский! – похвалил он старика. – Вы ученый человек!

Галиакбар-хаджи принял вид еще более суровый, чем обычно, и прервал менеджера:

– Извините, уважаемый, мы не за комплиментами сюда приехали. У нас впереди еще долгая дорога. Нам что теперь? Ночевать в аэропорту?

– О нет, конечно, уважаемый! Конечно, нет! Есть несколько вариантов. Мы можем отправить вас прямо сейчас несколькими микроавтобусами до иорданской границы, а там на переходе Эр-Рамта вас встретит мой коллега из амманского представительства нашей фирмы. Он найдет вам автотранспорт до Мекки. Возможно, придется немножко подождать. Небольшое неудобство еще и в том, что микроавтобусы не пересекают границу. Но в Эр-Рамте пропускают и пешеходов. Правда, придется идти пешком достаточно большое расстояние. Между сирийским и иорданским терминалами около пяти километров.