– Может, все-таки отдохнем и перекусим? – взмолился Фродо. – Корчмы, похоже, не предвидится, так давайте прямо тут, на площадке!

Он только теперь начинал понемногу приходить в себя после приключения со щупальцем, и его внезапно обуял невероятный голод.

Предложение всеми было принято с радостью, и путники расселись на верхних ступенях – смутные силуэты в едва отступившем мраке.

После трапезы Гэндальф дал каждому по третьему глотку Ривенделльского мирувора.

– Боюсь, надолго нам этого питья не хватит, – посетовал он. – Но после страха, который мы пережили у Ворот, придется позволить себе глоточек. Думаю, по выходе отсюда у нас его уже не останется, если только нам не будет сопутствовать исключительное везение. И не тратьте понапрасну воду! В Мории есть и ручьи, и колодцы, но к морийской воде даже притрагиваться нельзя. Боюсь, нам удастся пополнить мехи и фляги только в темноводной долине Димрилл!

– А долго туда добираться? – спросил Фродо.

– Не могу сказать, – ответил волшебник. – Это зависит от многого. Но если не плутать и не мешкать, понадобится, наверное, перехода три-четыре. От Западных Ворот до Восточных не меньше шестидесяти верст, но дорога может сделать большой крюк…

После короткого привала Отряд двинулся дальше. Все горели одним желанием – как можно скорее выйти на свет, поэтому решено было, несмотря на усталость, идти как можно быстрее и не останавливаться еще хотя бы несколько часов. Гэндальф, как и прежде, возглавлял шествие. В левой руке он держал посох, освещавший землю у него под ногами, в правой – меч Гламдринг. Сразу за волшебником вышагивал Гимли; когда он поворачивал голову, глаза его в слабом полусвете посоха вспыхивали упрямым пламенем. За гномом шел Фродо с обнаженным коротким мечом – Жалом. Клинки Жала и Гламдринга не светились, и это всех немного успокаивало, так как мечи, выкованные искусными эльфийскими мастерами в Старшие Дни, при близости орков начинали обычно светиться холодным огнем. За Фродо следовал Сэм, дальше – Леголас, молодые хоббиты и Боромир. Позади всех, в полной темноте, шествовал Арагорн, суровый и безмолвный.

Несколько раз повернув, коридор пошел под уклон. Спуск продолжался довольно долго; наконец пол снова выровнялся. Воздух стал душным и горячим; но это был здоровый, чистый воздух, и путники время от времени ощущали на лицах дуновение прохладного ветерка, исходившее из угадывавшихся под потолком отдушин. Чувствовалось, что этих отдушин великое множество. В бледном сиянии посоха Фродо мельком различал ступени, арки, боковые ходы, то бегущие вверх, то резко уходящие вниз, а зачастую такие темные, что разобрать, куда они ведут, не удавалось. Все это было так удивительно, странно и сложно, что запоминать дорогу Фродо даже и не пытался.

Гимли мало чем помогал Гэндальфу – разве что своей упрямой решимостью. Во всяком случае, тьма его не так угнетала, как остальных. Гэндальф часто советовался с ним, если появлялись сомнения, но последнее слово всегда оставлял за собой. Лабиринт Мории раскинулся так широко, что даже Гимли, сын Глоина, гном из племени горных гномов, не подозревал раньше о его истинных размерах. Что же касается Гэндальфа, то, хотя он и мало сохранил в памяти от своего давнего путешествия, он твердо знал, куда хочет попасть, и шел не сбиваясь, несмотря на мрак и бесконечные повороты, – шел, пока была впереди хоть одна дорога, которая вела к намеченной цели.

– Не бойтесь! – успокоил товарищей Арагорн, когда на одном из поворотов Гэндальф и Гимли шептались особенно долго. – Не бойтесь! Я не раз бывал с ним в походах, хотя и не таких мрачных. В Ривенделле о его деяниях ходят легенды. Я был свидетелем лишь малой части его подвигов. Он не собьется с пути, пока этот путь есть. Несмотря на все наши страхи, он привел нас сюда – и выведет, чего бы это ни стоило ему самому. Отыскивать верную тропу в ночном мраке он умеет не хуже кошек королевы Берутиэль!