Я быстро освоила азбуку и погрузилась в чтение. Мать позволила брать книгу в любое время, и я, спрятавшись в заброшенном гнезде синепера, уложив книгу на колени, отправлялась в страну мечтаний. Читала с утра до ночи, качаясь в ветвях среди пленительной музыки слов.
Россыпи зла золотого мы обошли,
спрячь, земля, кровавые тайны в скалах,
даруя народу инну-нон-чиу иные ценности…
В последнее время я пропускала мимо сердца рассказы о гибели древних племен в котлах вражды. Меня интересовала только Любовь. Горячее неистовое чувство, однажды пробудившись, сжигает душу дотла.
Осы дикие – чин-чили плавили губы в поцелуях
(здесь не смогла разобрать)
искусством запредельных чувств?
Волшебницы грез, феи четырех стихий!
О, Север, О, Запада млеко…
Беги, членозем! (кто это, кто?) —
впейся в вену, вкушая до дна
страдания человека.
Лори, кетсали кричали:
– О, Боа! О, царь ветвей, задуши сумрачных нег
разум младенческий, он человек!
Двое. Он вздохнул полной грудью —
пуха колибри ком горло забил.
Чуть дыша, она извлекла пушинок шум
из трахеи острием нефритового ножа.
А потом, под лопатки вогнав,
чтоб не мучился милый долго,
О, племя инну-анончей!
(Дальше тоже не понятно, с угла отломился кусочек пергамента)
Пернатый Змей, дай ума восстановить конец этой печальной истории,
от которой слезы на глазах…
Дрожь земли
Что делать с собой?
Руки, и плечи, и бедра
обнимали в бреду мою любовь
Я героиня. Он герой.
Он погибает. Я лечу следом в бешеный водопад.
Какая прекрасная смерть!
Да. Так. Вместе умрем, Храбрый Лис!
Крученая Губа не расплетет ураган объятий.
Силы четырех стихий не разнимут сплетенных сердец.
Кровь струится, слилась воедино в мощный поток.
Он низвергается водопадом Инуагуру,
никто не сможет остановить.
О, племя инну-анончей, внемлите истории этой,
от которой слезы на глазах.
Это была уже моя история. Я сумела втиснуть между стертыми знаками неизвестного автора несколько своих, так, что самый зоркий глаз не отличил бы их от остальных.
Конец ознакомительного фрагмента.