– Каждый рассвет украшает мир

только благодаря твоей улыбке!

– Каждый рассвет не вечен, мой милый.

– Это так, Хэйя, но твоя красота

бессмертна.

– Как ты это понял? Смерть нами не

повелевает, как и вода, которой

правишь ты. Но красота может

наскучить и тебе она более не

покажется столь привлекательной.

– Судя по слухам, смерть скоро

настигнет и нас. Но даже после нее

я всегда буду помнить улыбку

богини любви.

– Черный ветер? Не верь слухам,

и пойдем со мной…

– Ограланд!!!

 Громогласный крик прокатился горным эхом по мрачной процессии. Камень вождя, представлявший собой невысокое нагромождение скалистых валунов, где всегда восседал вождь племени, а ныне собралась добрая сотня орков, накрыл недружественный ропот, взбодрившихся от дремоты и мрачности похорон зевак. Здесь обычно вождь принимал своих советников или жалобников. Сегодня в этом месте его хоронили, следуя традициям племени. День только начинал свой разбег, но холодные северные ветра уже нагнали туч. Мрачность церемонии была еще более омрачена погодой. Где-то издали доносились раскаты бушующей грозы. Боги гневались. Им что-то не нравилось и все чувствовали это. Что-то нагоняло беду на народы орков и предвещало конец эпохи. Запах этого безумия летал над всем Течквардом, и его невозможно было не уловить. Но орки не могли догадываться, что это творилось по всему Краю.

– Ограланд!!! Где ты?!!

 Дикий крик повторился и теперь уже все увидели, кто был нарушителем спокойствия и порядка. Кто так бесцеремонно и издевательски относился к обычаю, заведенному долгие годы назад. Обряд погребения, происходящий в полной тишине, вплоть до сожжения тела погибшего, был прерван орком, на вид средних лет, крепкого телосложения, но не высокого роста. Он был воином. Поверх рубах на нем пестрела кольчуга, а на ней металлические пластины, опоясывающие живот, грудь и плечи. На раскрытых руках можно было видеть концентрации дикой мощи орка. Мышцы на руках находились в напряжении и внушали уважение. В тяжелые шипованные сапоги, какие носили орки в глубокой древности, были заправлены старые изношенные черные кожаные штаны. За спиной его висел длинный двуручный меч на широком ремне, костяная рукоять которого выглядывала высоко над головой, а самый конец едва не касался земли. Ширина лезвия меча была поразительно большой, и в ножнах он закрывал половину спины орка. Низкорослые воины обычно не сражались двуручными мечами, тем более такими широкими. Тяжелым и неповоротливым оружием управлять было не так уж просто, даже более массивным воинам. Поэтому смотрелось это странно, необычно и немного забавно. Такое оружие мог носить лишь искусный воин. Было тяжело представить, как этот орк смог бы вытащить меч из-за спины и насколько хорошо он им владел. Но смелости и наглости у него хватало.

 Воин был не один. По правую руку от него стоял высокий и взрослый орк. Одет он был как монах в рясу с капюшоном на голове. Он так же имел двуручный меч, но никто даже не обратил на него внимания. Слева стояли двое совсем молодых орков воинов. У каждого был короткий меч, подобный акинакам. Все они были напряжены, в немом ожидании, вдыхая запах неизбежности.

 На камне вождя, в самом возвышении, появился утопленный печалью орк. Серость и хмурость его лица источали горесть. Даже безумец внизу не мог разбудить других его чувств. Скорбь и боль утраты накрыло его нескончаемой волной необъяснимого спокойствия и безразличия ко всему вокруг. Он тоже был воином, но оружия при себе не имел. В этот день он не стал его брать. Провожая в иной мир ушедшего отца, он даже в мыслях себе не мог представить, что оно ему пригодится именно сегодня.