Пока путники купались, их одежду забрали слуги и вернули через час отстиранной и выглаженной, а обувь гостей начистили до блеска. На ужин подали нежный толстый филей и великолепные рейнские вина. К искреннему восторгу Манфреда, за мясом последовали разнообразные сладкие пироги, пудинги и пирожные, а Лотар куда больше наслаждался цивилизованной беседой с хозяином и хозяйкой. Для него было огромным удовольствием поговорить о книгах и музыке и послушать безупречный немецкий язык хозяев.

Когда Манфред уже не мог проглотить ни кусочка и ему приходилось обеими руками прикрывать рот, пряча зевоту, одна из горничных-гереро отвела его в предназначенную для него спальню, а хозяин налил Лотару шнапса и принес коробку гаванских сигар, пока его жена хлопотала над серебряным кофейником.

Когда сигара как следует разгорелась, граф сказал Лотару:

– Я получил письмо, что вы отправили из Виндхука, и был весьма огорчен, узнав о ваших бедах. Времена для всех нас настали тяжелые. – Он протер рукавом монокль, прежде чем снова вставить его в глаз и сфокусировать взгляд на Лотаре. – Ваша святая матушка была чудесной леди. И нет ничего такого, чего я не сделал бы для ее сына. – Он немного помолчал и затянулся дымом, слегка улыбнувшись вкусу сигары, а потом добавил: – Однако…

Лотар упал духом при этом слове, всегда предвещавшем отрицание и разочарование.

– Однако меньше чем за две недели до того, как я получил ваше письмо, к нам на ранчо прибыл офицер отдела закупок, и я продал ему всех лишних лошадей. У меня осталось лишь столько, сколько необходимо нам самим.

Хотя Лотар видел не меньше сорока отличных лошадей, пасшихся на молодой траве неподалеку от ранчо, он лишь понимающе кивнул.

– Конечно, у меня есть пара великолепных мулов – крупных, сильных, – и я мог бы уступить их вам по минимальной цене… скажем, за пятьдесят фунтов.

– За пару? – почтительно спросил Лотар.

– За каждого, – твердо ответил граф. – Что касается другого предложения, содержащегося в вашем письме, я придерживаюсь твердого правила: никогда не одалживать деньги друзьям. Это способ избежать потери и друга, и денег.

Лотар пропустил это мимо ушей и вернулся к предыдущим словам графа:

– Тот офицер-снабженец… он покупал лошадей во всех имениях этого округа?

– Я так понял, что он купил почти сотню. – Граф явно испытал облегчение, когда Лотар по-джентльменски принял его отказ. – Всех лучших животных. Его интересовали только самые отличные – закаленные пустыней и не подверженные конским болезням.

– Полагаю, он погнал их на юг, к железной дороге?

– Не совсем так, – покачал головой граф. – Или пока что не так, насколько я слышал. Он держит их в загоне у реки Свакоп, на другом конце города, чтобы они отдохнули и набрались сил перед путешествием по железной дороге. Я слышал, он предполагает отправить их тогда, когда соберет полторы сотни.

Они покинули форт на следующее утро, после достойного Гаргантюа завтрака, состоявшего из колбасы, жареного мяса и яиц. Все трое ехали на широкой спине серого мула, за которого Лотар в итоге заплатил двадцать фунтов без недоуздка.

– Какие там жилища для слуг? – спросил Лотар.

– Жилища рабов, а не слуг, – поправил его Хендрик. – Насколько я понял, любого из них могут уморить голодом или засечь до смерти. – Хендрик вздохнул. – И если бы не щедрость и доброта молоденькой горничной-гереро…

Лотар резко ткнул его в ребра и бросил предостерегающий взгляд в сторону Манфреда, и Хендрик продолжил без запинки:

– Значит, мы все сбежали оттуда на одном-единственном древнем муле. Им никогда нас не догнать, пока мы мчимся на этом существе, подобном газели.