Парень взял спящую девушку на руки. Внимательно осмотрел ее вновь, восхищаясь красотой от кончиков волос на голове до кончиков пальчиков на ножках. Поднес к Овсянке и уложил на теплый живот.
– Она не любит, когда ее берут на руки, – посоветовала кошка, все-таки симпатизируя Андрею.
Юноша бродил всю оставшуюся ночь по полям и лугам, забравшись так далеко, что невозможно было рассмотреть уменьшившиеся облики Юли и Овсянки. Андрею не давали покоя слова кошки о том, что Юля не испытывает симпатию к ношению ее на руках. Значит, кто-то же это делал, и, что самое страшное, делает. Но все вокруг говорило об обратном и будто призывало действовать.
Уже на рассвете он набрел на участок луга, где земля страдала, изрезанная, как плоть. Вблизи валялись ужасной формы безжизненные камни. Многие из них напоминали слезы. Андрей опустился на колени. Прикасаясь к каждому валуну, он превращал их в семена, которыми затем засыпал те шрамы. Этим он и занимался до самого пробуждения Юли.
Девушка очнулась ближе к обеду. Поглаживая Овсянку и валяясь на ней, она расспрашивала о том, куда делся Андрей и как прошло их знакомство.
– Он ушел куда-то ночью, – рассказала кошка. – Скорее всего навсегда. Так, наверное, лучше.
– Нет, – весело поняла Юля. – Он здесь. Я чувствую.
– Я так и знала, – начала причитать Овсянка, – влюбилась, глупая.
– Отстань.
Сказав эти слова, девушка спрыгнула с питомца и уселась на плед.
– Он скоро придет, – улыбнулась Юля. – Должен, – призадумалась она, попивая сок.
Прошло около часа – Андрея все не было. Девушка загрустила, как вдруг по траве покатился оранжевый шарик.
– Что это? – удивилась Юля.
Овсянка поймала его лапой.
– Я тут, – крикнул Андрей, резко схватив девушку за плечи.
Та замерла.
– А ты можешь появляться без сюрпризов?
– Нет, – ответил юноша, прильнув к ее коленям. – Так неинтересно. Кстати, это тебе, – достал он из кармана мандаринки.
– Спасибо, – покраснела Юля. – Где ты их взял?
– Они растут там, где раньше царила боль.
Принцесса не только улыбнулась, но и с облегчением вздохнула. Ей приятна забота Андрея, стремившегося залечить душевные раны.
В разговорах они провели несколько часов, периодически отвлекаясь на поедание мандаринок. Овсянка отлучилась в лес. Андрей гладил ножки Юли, взирал в голубые глаза и наслаждался минутами покоя.
– Я тут подумала о той девушке, про которую ты говорил, – прошептала Юля.
Юноша внимательно посмотрел. Девушка заметила что-то иное в его диких глазах.
– Ничего, – сказала она, чувствуя вину.
– Говори.
– Спасибо, – состроила Юля миленькую мордашку. – Она так повлияла на тебя, что ты потерял себя. Неужто все люди плохие?
– Нет, – начал Андрей громким заявлением, – они все хорошие. Плохими люди могут стать только тогда, когда пускаешь их в свой внутренний мир, – парень указал рукой на все вокруг. – Им дан выбор, как уйти и как остаться. Оставшиеся могут захватить твой мир и сковать его, подчиняя себе, – намекнул он на загадочное лицо, упомянутое ночью Овсянкой. – Могут беречь его, – похвалил питомца рассказчик. – Уходя же, можно сделать много плохого, – вспомнил он о ранах, залеченных им мандаринками. – И к сожалению, не все шрамы потом заживут, – скрыл он от Юли тот факт, что часть камней в виде слез он забрал себе, так как их нельзя превратить в нечто хорошее. – Но иногда приходится уйти, чтобы стало лучше. Этого я не понимаю.
– Ты бы смог уйти? – оживилась девушка, обдумывая слова Андрея.
– Нет… Представь, – вновь начал он, – что ты всегда дышала кислородом и весь твой организм способен воспринимать только его. И тебе резко говорят: «Дыши чем-то другим!» Дыши, например, благородным газом. Он же, сука, благородный. Но ты не можешь этого делать и умираешь. Смогла бы дышать чем-то другим?