Но это не было учтено. Пункт 5 Декларации «0 государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики» взорвал автономии. Выступая против сепаратистских взглядов, я особо подчеркнул первостепенное значение для укрепления Российской Федерации двухпалатного устройства Верховного Совета: «…сейчас формируется двухпалатная система нашей Федерации, Верховного Совета, что там будет обеспечено равенство и по национальному, и по территориальному признакам. И сегодня этот основополагающий вопрос развития самой Федерации ставится под сомнение. Если мы нарушим равноправие представительства двух палат Верховного Совета, то фактически поставим под вопрос существование самой Федерации, ибо смысл Федерации заключается и в равенстве двух палат». Я отметил также некорректное поведение различных средств массовой информации, стимулирующее противостояние на Съезде и в обществе. Нужно было время, чтобы понять: критика телевидения и газет – дело совершенно бесполезное. Особенно если там первую скрипку играют не очень добросовестные люди. Но это – тема отдельного, я бы сказал, специального и очень нужного разговора.

Много споров вызвал вопрос о независимости Российской Федерации. Предлагались разные варианты его решения. В итоге Съезд проголосовал за суверенитет РСФСР с подписанием нового Союзного договора. Таким образом, большинство российских депутатов одобрило концепцию суверенитета в неразрывной связи с судьбой и целостностью Союза. Тем самым уже в начале пути мы взвалили на себя бремя величайшей ответственности. В том числе – и за судьбу СССР.

Стенограмма зафиксировала шум и выкрики, постоянно нарушавшие рабочую атмосферу Съезда. Они не поубавились и после выступления А. В. Власова, в котором тот представил картину положения России. Она не радовала, но если бы мы взглянули на нее с высоты (или из ямы?) сегодняшнего дня… Впрочем, нужны ли здесь комментарии?

Доклад выглядел вполне приемлемо, даже в чем-то радикально, но он как бы повис в воздухе из-за аморфного, беспомощного политического резюме. А может быть, эффект от выступления оказался нулевым из-за того, что его сделал неавторитетный лидер? Убежден: если бы аналогичный материал зачитал Ельцин, его восприятие оказалось бы совсем иным. В России так повелось исторически, что она всегда в поисках сильной личности. Как говорит Окуджава: «Мне надо на кого-нибудь молиться».

Медленно, но верно Съезд продвигался к главной цели – выборам Председателя Верховного Совета и Председателя Совета Министров. Все было подчинено этому, остальное считалось второстепенным. Беспристрастных оценок кандидатов, анализа их деловых качеств просто не существовало, ибо каждая группировка выдвигала свои кандидатуры, не слушала и не слышала никого, кроме себя. Все стремились лишь к одному – четко обозначить свою политическую позицию и размежеваться с другими группами. Каждое выступление, независимо от обсуждаемой темы, было подчинено этой цели. На Съезде царили и определяли его атмосферу лишь два противоборствующих чувства: жажда реформ и страх перед возможным разрушением Союза.

После окончания заседаний в конце зала обычно собирались представители автономных образований. И начиналось активное и весьма горячее обсуждение проблем развития национальных отношений, положение национальных автономий. Степанков, Темиров, Хубиев, Корнилова, Сабиров, Мухамадиев, Михайлов, Ондар, Магомедов, Леонтьев, Завгаев и многие другие депутаты обсуждали эти вопросы. Принимал в этом участие и я. Эти встречи помогали группироваться по интересам. По-моему, в то время наша коалиция была самой, я бы сказал, человечной и в смысле удаленности от узкогрупповых интересов и пристрастий – беспартийной (насколько такое удаление вообще возможно). В то же время, как я теперь понимаю, мы, пожалуй, несколько грешили излишней консервативностью. Дельных мыслей, предложений на этих наших встречах звучало немало. Но пафос и тут был один – политический бой. А это мешало созидать.