Я пишу эти строки не ради популярности. Пишу от боли, стыда и какого-то бессилия. Помню, в августе 1992 года послал телеграмму Э. Шеварднадзе и В. Ардзинбе, чтобы они приостановили войну в Абхазии. Предложил срочно договориться о разграничении полномочий. Выступил с обращением к Конфедерации горских народов: не призывайте к войне против Грузии, ибо для нас близки и абхазы, и грузины. Давайте поддерживать абхазов, но не войной против грузин. Поехали с С. Шахраем в Г розный, чтобы искать согласие, пригласить конфликтующие стороны за стол переговоров. В тот же день из Душанбе позвонил мой старый друг Д. Ашуров и рассказал мне о трагедии гражданской войны в его прекрасном Таджикистане, в которой гибнут тысячи людей. Убегали от Москвы, а теперь требуют, просят помощи от Москвы. В те же дни в постпредстве Азербайджана собирались «московские» дагестанцы и азербайджанцы, чтобы предотвратить конфликты там, на своей Родине. И так каждый день. Но по-прежнему гибнут люди, братья. Гибнут от невежества, от провокаций.

Как много глупостей и авантюр политиканов выпало на долю наших народов! Я прежде всего чувствую себя не политиком, а человеком и как человек не могу не чувствовать угрызений совести за то, что допущен развал страны наших отцов, зато, что охаяно все, что ими было сделано. Многое стоило критиковать, но не страну, много стоило разрушать, но не государство, воевать надо с отсталостью, невежеством, а не с соседями. Это – моя боль. Но почему же, если кто-то из людей говорит о подобной боли, о том, что, разрушив все, мы ничего не построили, новоявленные «демократы», которые ничего общего не имеют с демократией, называют это происками правых? Не понимаю, почему носятся с теми, кто своим догматизмом не дал нормально реформировать Союз и сегодня обвиняют демократов? Почему общество замкнуто на крайностях? Ведь они неминуемо приведут Россию к трагедии, к позору.

Еще в начале 1991 года мне приходилось писать, что нельзя быть левее или правее Отечества, надо быть вместе с ним. Считаю, что до сих пор остаюсь с Отечеством при всех его трудностях, небольшой результативности моих усилий. Хотя это мое субъективное мнение. Надо сохранять Отечество, нашу российскую соотечественность, если так можно выразиться по-русски. Надо сохранить российскую государственность.

Еще не успели пройти старые страхи, а у людей начались страхи новые. Теперь уже от разгула свободной от законов и совести диктатуры хаоса, от беззакония и безвластия. Человек лишен даже главного права – права на жизнь. На новых «демократических» выборах расстреляли двух моих напарников, кандидатов в депутаты, на меня была объявлена охота. Могут ли в этой ситуации сохранить свою достойную жизнеспособность такие хрупкие и легко ранимые образования, как отдельные личности или нации? Они взбудоражены и взорваны. И к ним от имени народов обращаются иные национальные лидеры, ведущие чаще всего агрессивно-националистическую политику, политику межнациональной вражды и кровопролития. И они не понимают или не хотят понимать, что ставят под сомнение исторический шанс национального самоутверждения и национального возрождения, который их народ, народы России получили, может быть, впервые за столетия. Но их благополучие и достоинство возможны, если они соотнесены с благополучием и достоинством других людей и народов. Я в этом убежден, в этом убедили меня история, моя собственная жизнь. И чтобы отрицать социально-нравственную значимость дружбы народов, дружбы людей, надо быть больным человеком.

Нет, я не намерен в этих своих размышлениях навешивать кому-то ярлыки, искать врагов или виноватых. Хочется даже думать, что, начиная с Горбачева и кончая всеми нынешними президентами в целом, все они руководствовались благими намерениями. Но все же не могу отделаться от мысли, что личные интересы для многих были на первом месте. Отсутствие должного теоретико-прикладного и, самое главное, нравственного обоснования политики, слабость или отсутствие политической воли, превалирование личных политических амбиций и притязаний привели к тому, что благие намерения лидеров действительно вымостили многим из 250 миллионов человек, живших в Советском Союзе, дорогу не в рай. Во избежание различных обвинений скажу сразу, что прекрасно осознаю и еще один факт: бежим мы тоже все вовсе не из рая. И все-таки: неизбежность реформ не означает неизбежности трагедий. Ведь реформы в конечном итоге есть надежды на улучшение жизни. И я эти надежды не теряю.