Однако, «если слишком долго вглядываешься в Бездну, Бездна начинает вглядываться в тебя»… Результат закономерен: клан Ротшильдов начал использовать его самого. К тому же «их серое преосвященство» любил поигрывать на бирже. Поначалу не всегда с успехом… Итог: в святая святых германского статс-секретариата иностранных дел к началу нового столетия окопался «суперкрот».

Именно он на рубеже 1904–1906 годов в нашей истории умудрился дважды едва не втянуть Германскую империю в войну с англо-французской Антантой, к которой, из-за союза с Францией, обязана была примкнуть и Россия. В итоге Германская и Российская империи всей мощью столкнулись бы на полях сражений, взаимно истощив и обессилив друг друга, что было главнейшим профитом британского истэблишмента и банковского капитала – читай: мирового семитского в лице лондонского лорда Ротшильда с его парижской, франкфуртской, венской и нью-йоркской родней.

Судя по всему, «слуге двух господ» ненавязчиво намекнули, что «корабельные игрища» Вильгельма и его Закон о флоте окончательно переполнили чашу терпения Сити и Балморала: империя на Рейне и Шпрее будет жестоко и неотвратимо наказана за мечты о колониальном переделе. Тайному советнику фон Гольштейну пришлось узнать свою цену и выбирать, кому служить. И он выбрал…

Объективности ради нужно подчеркнуть: вовсе не то, что именно русские с немцами будут взаимно уничтожать друг друга, было самоцелью стражей интересов мировой империи англосаксов, «владеющей морями», и семибанкирщины Ротшильда. Дело было в принципе недопущения возникновения гегемона на континенте. Наличие в противостоящих коалициях великих континентальных народов гарантировало бескомпромиссную, долгоиграющую конфронтацию, а это значит, что «Британья рулез», а прибыли международного банковского синдиката, обеспечивающего русско-германскую бойню кредитами, воистину баснословны! И эти кредиты гарантируют им овладение тем, что останется от богатств обоих противников. Если не по результатам мирной конференции, так «за долги».

Но политическим и финансовым лидерам англиканско-иудейского глобального картеля было мало просто срежиссировать общеевропейскую войну. Им хотелось ее правильно срежиссировать… Во всяком случае, ее начало. Чтобы не они, ее подлинные поджигатели и вдохновители, а континенталы были выставлены «коварным агрессором» или «кровожадным чудовищем».

Одним из винтиков механизма конструирования такой войны и стал барон Гольштейн, который знал от кукловодов, что англичане принципиально не желают начинать первыми. В чем, ловко манипулируя донесениями посольства в Лондоне, сумел убедить своего императора.

Это право британцы твердо решили предоставить немцам. Пусть даже ценой второго взятия Парижа. Хотя что для них Париж, собственно говоря? Не наши же великие князья… Или делегировать это право русским с их босфоро-балканскими мечтаниями, которым также нужно дать окорот, желательно чужими руками.

Ничего личного, короче. Только бизнес…

Санкт-Петербург. Балтийское, Черное и Средиземное моря. Июль – август 1904 года

Барон Гольштейн, в соответствии с давним желанием кайзера Вильгельма добиться восстановления союза с Петербургом (и в соответствии с недавним тайным «заказом» мастеров «политического джиу-джитсу» из лондонского Сити), в октябре 1904 года сконструировал проект договора с русскими, который на первый взгляд давал Германии серьезное улучшение внешнеполитической позиции. Кайзер и Бюлов надеялись, что, сумев воспользоваться трудностями царя на востоке, они смогут отколоть Россию от Франции в свете явно несоюзнического поведения последней, что, по мнению канцлера, гарантировало бы немцам как минимум российский нейтралитет в случае «разборки» с Парижем.