– Да она, честно говоря, очень простая и идиотская, – скривился Ацкий, пожимая плечами.

– Это даже хорошо, – терпеливо произнес Гильс. – Все умные идеи Темный Департамент уже исчерпал, а я пока еще ни одной идиотской не слышал. Давай свою идею!

– Тут кое-какие разговоры ходят, – издалека начал валькер. – Совершенно не вспомню, от кого я слышал, так, краем уха… что вы, Темнейший…

– Что «ты, Муранов», – поправил его Гильс.

– Что ты, Муранов, ночуешь у… э-э… ну-у…

– Знакомых, – помог валькеру справиться с недостатком лексикона Гильс.

– Вово, – Ац кивнул. – И домой не идешь с того дня, как бал сорвался.

Слегка волнуясь, решив, что сморозил ерунду, Димка сбивчиво продолжил:

– А Владке ведь идти некуда, город мы прочесали по сантиметру, типа? Ее везде искали, кроме как в твоем доме. Единственное место, где не искали. Кому придет это в голову…

Гильс медленно отвел от Ацкого взгляд и замер, глядя в одну точку.

– Муранов, просто реально нет никаких других мыслей, – продолжал Ацкий. – Если найдет Департамент или свита твоя – только не рвите ее на куски, лучше меня порвите…

Потом валькер вдруг понял, что разговаривает сам с собой – в атриуме уже никого не было. Вампир исчез – мгновенно и неслышно.

– Ч-черт! – ахнул Димка, с усилием поднимаясь на ноги. – Да не может быть, чтобы вот так – я ляпнул, и пальцем в небо… Да нет, не может быть. Ч-черт!

От зловоротни Носферона до начала Невского проспекта, где находился дом Темнейшего, рукой подать – для валькера пустяк, пара десятков взмахов крыльев, если бы не арест, под который он только что попал.

Влада, лежа на боку, внимательно наблюдала за черным мохнатым пауком размером с кулак. Он был рядом, на кровати, на расстоянии вытянутой руки. Паук двигался медленно, шевелил лапами и скреб ими по шелковой ткани покрывала, будто застрял в вязкой трясине. Подползал, а затем пятился назад и начинал рассерженно шипеть, посверкивая бусинками красных глазок.

Влада осторожно протянула руку и дотронулась до паука, ощутив подушечкой пальца жесткую холодную шерстку: паук замер, застыл на месте.

Потом свет в окне заслонил широкоплечий силуэт.

Влада напряглась, закусив губу до боли.

Что сейчас сказать, какие первые слова? Ведь этот их разговор, эту встречу она прокручивала в голове каждую минуту, думая об этом постоянно. Иногда говорила вслух, словно Гильс был рядом и мог ее слышать. Вслух объясняла, почему вернулась. И не просто вернулась, а прибежала, задыхаясь, в его дом, спряталась и затаилась в ожидании. Каждую минуту казалось: сейчас он войдет и зазвучит его голос.

– Вот и встретились, Влада, – донеслось из сумрачной темноты комнаты.

Пришлось стряхнуть оцепенение, резко встать с кровати и откинуть волну волос со лба на спину.

Два багровых огня пульсировали в темноте, бросая яркие блики на лицо. Какое же все-таки красивое лицо у Гильса. Убийственно красивое, даже сейчас, когда его искажает холодная злость.

– Где тебя носило столько дней, Муранов?! – рука, схватив первую попавшуюся под руки вазу, совершила резкий бросок.

Уклониться от летящего предмета для вампира проще простого. Гильс молниеносно перехватил вазу в полете, аккуратно поставил ее на письменный стол. Потом напряженно замер, точно дикий зверь, который никак не решится сделать рывок.

– Что молчишь, Темнейший?! – Влада продолжала кричать. – Почему ты не пришел, разве ты не знал, что я здесь? Не знал, да?!

В ответ раздавалось только хриплое дыхание. Гильс молча смерил ее взглядом, раздувая ноздри так, будто хищник принюхивался к жертве, внезапно найденной в логове.