– А я бы ничего не стала делать, – посоветовала Эва. – Никто и не заметит. Вот увидишь.

Я вся в нетерпении. Будет множество парней. И Рафал. Мы не виделись с декабря, когда он принял решение изменить характер наших отношений.

– Когда ты ему скажешь? – спросила Эва перед Новым годом.

– А что я должна сказать?

– Что твой отец сочиняет. Что у него нет счетов и что он не разрушал Берлинскую стену.

– Ты думаешь, надо?

– А как долго ты собираешься это скрывать?

– Не знаю. Сколько получится.

– И ты думаешь, ваш брак будет удачным?

– Господи, Эва, у каждого свой скелет в шкафу. – Я слегка занервничала. – Я понимаю, ему надо сказать. Только…

– Боишься, что он разорвет помолвку? Ты бы разорвала?

– Хорошо, завтра и скажу.

– Малина, ты можешь не говорить.

– Могу, но тем не менее скажу. – Мы сидели у меня в кухне. – Все равно после свадьбы это откроется. Отец никаких бумаг ведь не привезет. Разве что справку из дурдома. Но если Рафал разорвет помолвку, это будет на твоей совести.

– Если разорвет, значит, он недостоин тебя.

Я все рассказала Рафалу. Сперва выпила целый пузырек пассиспазмина и половинку маленькой бутылочки мелисаны. Вышло дороже, чем два «малибу» со льдом, но эффект тот же. Мы стояли во дворе дома, где я снимаю хату. Я даже не заметила, когда зажглись фонари. Рафал слушал и рыл носком свежий снег.

– В корабль я тоже не поверил, – произнес он, помолчав. – Кто сейчас возит золото на кораблях?

– Не мой отец, это точно.

– Но откуда ты знаешь насчет счетов? Он же прожил в Германии пятнадцать лет.

– Рафал, я не рассчитывала бы ни на какие счета.

– Жаль. Но мир от этого не рухнет.

– А что будет с нами?

– Ну что ж, неудавшаяся богатая наследница, я приду за тобой тридцать первого, – улыбнулся он.

Ура! Все будет хорошо.

Новый год мы встречали в горах. Сразу же после первых петард и победоносной борьбы с пробкой шампанского Рафал подошел ко мне с пожеланиями.

– Всего самого лучшего тебе, Малинка. – Мы чокнулись. – Чтобы нас всегда соединяла дружба.

– За дружбу, Рафал, и за любовь.

– Любовь приходит и уходит, а дружба остается.

– Что это ты все о дружбе?

– Видишь ли, я все обдумал и считаю, что нашим отношениям нужно придать другое измерение. Ты была откровенна со мной.

– Это плохо?

– Нет. Совсем нет, – заверил меня Рафал. – Я благодарен тебе, что ты не скрыла от меня правды. Я долго думал о нас и пришел к выводу, что самый лучший друг, какой у меня есть, это ты. И наш брак мог бы все испортить.

– Что ты этим хочешь сказать? – занервничала я, несмотря на то что выпила уже несколько порций достаточно крепких напитков.

– Малинка, ответь мне на один вопрос. Что лучше: настоящая дружба или неудавшийся брак?

– Неудавшийся брак, – проблеяла я.

– Вот именно за это я и ценю тебя. За откровенность и чувство юмора.

– Ты хочешь разорвать помолвку?

– Ну почему сразу разорвать? Просто придать иной характер нашим отношениям. Я все обдумал и понял, что я еще не готов к тому, чтобы вступить в брак. Но я не хочу потерять тебя. Не хочу потерять такую чудесную, умную девушку с чувством юмора. Потому…

– …ты предлагаешь мне дружбу. – Я стиснула кулаки, чтобы не разреветься. Но это плохо помогало.

– Да, самое прекрасное чувство, какое соединяет мужчину и женщину.

– А я думала, самое прекрасное чувство – это любовь.

– Ох уж эти исполнители диско поло. «Я люблю тебя». «Я жить не в силах без тебя». «И я тоскую по тебе смертельно». Нет, Малинка, самое прекрасное чувство – это дружба…

– А где же поцелуи под дождем? Прогулки по только что выпавшему снегу и первый танец вдвоем?