Однако именно один из таких четвергов стал нашей с Риткой отправной точкой. Куда мы отправлялись? Навстречу давней мечте. Все эти прогулки в облаках, шабаши, кружевные трусики на люстре и расклады Таро были для Маргариты очередным развлечением. Не лекарством от скуки, как она любила повторять. А ширмой, плотной и пыльной, как занавес в стареньком театре. Той чертой, которую Маргарита очень боялась перейти. Границей, отделяющей девушку не только от родины, но и от мечты.

– В моей жизни стало слишком холодно и туманно, – сказала мне тогда Ритуся. – Хочу чего-то настоящего, понимаешь? Не мифического, странного и загадочного. Желаю жить так, как велит сердце, а не муж, не мама, не общество или мой ребёнок. Но вся беда в том, что туман очень густой – никак не могу рассмотреть: что там, за ближайшим поворотом. И страшно. И жутко интересно. Как думаешь, надо ли вглядываться дальше?

Тогда я ответила: дескать, чего бы ни прятал под серым плащом туман, нужно обязательно идти вперёд. Ведь возвращаться назад уже нельзя – за спиной тоже туман. А потом, когда положила трубку, задумалась о туманном будущем. Чего я хочу рассмотреть за ближайшем поворотом? Как, где и с кем желаю жить? Чтобы, как говорится, за себя не стыдиться и было что внукам рассказать…

В тот четверг, словно отвечая на наши с Риткой вопросы, Вселенная прислала подсказки. Мне она подсунула один модный журнал, а Ритке – встречу с очередным гостем в Белой комнате.

…На встречу с Сервантесом Ритка не смогла пойти. То ли занята была, то ли приболела, уже и не помнит. Но раз время назначено и Белая комната свободна, то обидеть гостя было бы с её стороны оскорблением. Попросив Мадлен поговорить с известным писателем, Рита вздохнула с облегчением. Ведь, к стыду своему, «Дон Кихота» не читала. Да и Сервантеса как писателя совсем не знала. Как-то у них не сложилось, что ли… Да, подруга видела по телевизору отрывки, снятые по книге этого испанца. Но, скорее всего, они не впечатлили настолько, чтобы проникнуть в душу и запомниться надолго. Поверьте мне на слово: Ритка не была бы Риткой, если бы пропустила что-то для себя важное и интересное…

Отправляясь в Белую комнату, Мадлен пригласила на встречу и Драгомира. (Сама не знает, как так получилось. Вроде бы он упоминал про Дон Кихота, как одного из любимых литературных героев). Друзья вернулись под большим впечатлением. Сказали: мол, писатель был очень рад, что Маргарита про него спрашивала и надеялся: дескать, прочтёт книгу и поменяет мнение о Дон Кихоте. Сервантес прислал Ритке книгу с подписью «Дульсинее от вечно преданного Дон Кихота. С надеждой на встречу», чем расстрогал девушку необычайно. В тот день она дала себе слово прочитать роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». И вовсе не потому, что обещала. Просто действительно заинтересовалась.

Мадлен уселась поудобнее, приготовила листок с Риткиными вопросами. Едва скрывая волнение, начала беседу:

– Что думаете о себе как о писателе?

– Хм… Пожалуй, признаюсь: писатель я так себе, – Мигель улыбнулся, подняв указательный палец, словно призывая слушателей к тишине. – Но не хуже многих… Писал больше для себя. Наверное, потому что не писать не мог. Иллюзий по поводу своего творчества не питал. Успех произведений удивил, но и обрадовал, конечно. Каждому ведь хочется признания…

Тогда Драгомир, который в эти дни находился в тупике, пытаясь выйти к свету в своих тёмных изысканиях, и который, в отличие от Ритки, перечитывал книгу Сервантеса несколько раз, спросил мнение писателя о Дон Кихоте как о герое.