Утро следующего дня было тяжёлым. Впрочем как и все утренние часы всех дней, которые, как правило, оканчивались крепкой пьянкой.

Опохмелившись банкой крепкого пива, Тарас Наливайченко вышел на свежий воздух и тут вспомнил о вчерашнем странном звонке и ещё более странном вызове. Дуэль? Тарас усмехнулся.

Он окинул взглядом свою батарею. Три тяжёлых сто двадцати-миллиметровых орудия вздымали к небу могучие стволы, готовые вновь и вновь наносить удары по жилым кварталам Донецка, расположенным в восемнадцати километрах на юго-востоке

Расчёты спали. Что и говорить, это была тяжёлая работа. Подносить, заряжать. Он сам давал команду на залп. Делал это по всей уставной форме, с удовольствием позировал заезжим западным корреспондентам. Особенно любил американцев. После работы поил их украинской горилкой. Американцы были весёлые, добродушные, часто дарили свои зелёные купюрки – «капусту». Для капусты у Тараса была особая захоронка. Известно, со времён потопа война была выгодным делом. Один из гостей так и сказал ему – война это бизнес и ничего больше. Похлопал по плечу и добавил – конечно, рискованный, но это уж как повезёт.

Тарасу везло. Он обошёл батарею. Отметил следы неряшливости в обращении с отработанным материалом – отстрелянные гильзы у третьего расчёта не были должным образом складированы.

За перелеском на просёлке остановился легковой автомобиль с эмблемой ОБСЕ и американским флажком на капоте. Ещё один, подумал Тарас. Но тут его обожгло. Из машины вышел человек в ковбойской шляпе с гранатомётом на плече.

– Заряжай! – услышал Тарас.

Пришелец остановился метрах в тридцати от позиции батареи.

Тарас Наливайченко был неробкого десятка. Военная косточка. Он не торопясь навёл ближайшую пушку через ствол в пояс стоящего. Зарядил, вышел из-за щитка, держа в руке спусковой шнур.

– Огонь! – скомандовал пришелец.

Тарасу показалось, что он сделал выстрел.

Но это была всего лишь пуля «быстрого» кольта, которая поразила его раньше, чем он сделал смертельный рывок.

Гарри Морган неторопливо снял с плеча гранатомёт и тремя выстрелами разнёс в клочья братоубийственную батарею.

Расстрельная команда в землянках продолжала спать. Люди были утомлены многодневной работой уничтожения мирных граждан своей собственной страны.

Гарри Морган ещё немного постоял, подождал пока рассеется дым. Злосчастная батарея представляла собой жалкое зрелище. Искорёженные стволы были похожи на чью-то трёхпалую руку, воздетую с мольбой о пощаде. Он был удовлетворён. Отомщён. И это главное. Впитанный с детства ковбойский кодекс чести, полуутраченный на его родине, здесь ещё оставался жив. Око за око. Зуб за зуб. Смерть за смерть.

Он повернулся и пошёл к внедорожнику с американским флагом, стоящему на просёлке. Убрал в багажник базуку. Ополченец-водитель дремал, склонившись на руль. Гарри открыл дверь, сел рядом.

– Ну как? – водитель включил зажигание.

– Нормально, – сказал Гарри.

– Замочил?

– Ну.

Гарри Морган успел полюбить русский сленг и с удовольствием им пользовался.

– Пойду, посмотрю, – сказал ополченец. Он вышел из машины, достал из багажника автомат и скрылся в перелеске. Спустя немного времени затрещали очереди. Они длились несколько минут. Вернувшись, он молча сел за руль, тронул машину.

– Добил вшивоту? – Гарри достал сигарету, закурил.

– Дали дёру, – ополченец криво усмехнулся, – разворошил клоповник.

На блокпосту их даже не остановили. Ещё при въезде Гарри Морган предъявил удостоверение члена миссии ОБСЕ.

Благодаря Джеффри Россу Прайту, американскому послу в Киеве, всемогущее АНБ впервые попало впросак. Но и сам упомянутый посол вскоре был отправлен в отставку «по собственному желанию».