– Я встречу тебя на площади Пьяццо дель Дуомо завтра утром. В одиннадцать? – с этими словами он отпустил тормоз на своей «Веспе», а я стояла в полной неподвижности, наблюдая, как его фигура уменьшалась в толпе, когда он пересекал Понте-Веккьо.

На следующий день во Флоренции шел снег, впервые более чем за десять лет. Я запарковала свой начищенный малиновый велосипед на краю Соборной площади, достала из его плетеной корзины свой рюкзак и направилась к соборным ступеням. Тем утром Флоренция пребывала в состоянии изумления и суеты. Дети, очарованные огромными неряшливыми хлопьями, подставляли небу свои языки, а их родители бродили по кофейням, недоверчиво бормоча что-то про снег. Флорентийцы надели шлемы, чтобы спрятаться от тихого мягкого снегопада, а их мопеды оставляли следы на мощеных улицах. Даже автобусам требовалось времени больше, чем обычно, чтобы впустить и выпустить пассажиров, а все уличные торговцы попрятались под навесами.

На ступенях я расположилась возле объемных бронзовых кафедральных дверей Гиберти и стала ждать Саро. Литые рельефные фигуры из Ветхого Завета позади меня казались еще более стоическими и вечными, когда снег касался их застывших форм. Я смотрела, как снег падает дальше и тает, приземляясь на мои поцарапанные ботинки, а холод мраморных ступеней, на которых я стояла, проникал в мои ступни. Я чувствовала себя босой. Часы пробили одиннадцать. Мое свидание задерживалось.

К четверти двенадцатого мои шапка и пальто промокли насквозь. Конечно, я восприняла время нашей встречи буквально. Неужели Италия ничему меня не научила? Пунктуальность была понятием относительно важным, а время – всегда приблизительным. Я заглянула в свою сумку в надежде на то, что там будет что-нибудь съедобное. Потом посмотрела на людей на противоположной стороне площади, сидящих в барах, потягивающих капучино и эспрессо. Я начала задумываться, не закончится ли это свидание так же, как предыдущие, далекие от идеала романы, которые у меня были с тех пор, как я приехала в Италию несколько месяцев назад. От одной только этой мысли мне захотелось сесть на велосипед и вернуться в свою крошечную новую квартирку на Пьяцца дель Кармине.

Двадцать минут – это больше, чем я могла выдержать на холоде независимо от того, насколько живописно вокруг. В тот день у меня не было занятий, но здравый смысл у меня был. И последнее, что я хотела, – это подхватить пневмонию, ожидая того, кто, очевидно, не придет. Я поплотнее запахнула пальто и отчаянно попыталась вспомнить, куда засунула перчатки, которые мне прислала бабушка из Восточного Техаса. Поднеся кончики пальцев ко рту, я погрела их своим дыханием. Затем, перешагивая по две ступеньки сразу, стала спускаться по лестнице обратно к своему велосипеду. Что за парень – сначала дарит тебе велосипед, а потом динамит первое свидание?

Смахивая снег с ресниц и гадая, что вообще такого могло произойти, я покрутила педали обратно через Арно к себе домой.

Час спустя я выглянула в окно квартиры, находившейся на верхнем этаже здания на Пьяцца дель Кармине. Было уже слишком поздно для завтрака – единственного вида еды, которую мы держали дома, а для того чтобы отправиться обедать, я была слишком взволнована. Мне хотелось дождаться звонка Саро. Я знала, что он позвонит. Я бы поклялась в этом своей жизнью. Я чувствовала, что знаю его. На самом деле я не знала его толком, но я знала его сердце. Определенно должно было случиться что-то серьезное, чтобы он не пришел.

Затем я услышала звонок. И рванула на бешеной скорости, заскользив по мраморному полу, рискуя свернуть себе шею, чтобы первой взять трубку общего телефона, висевшего на колонне в центре гостиной.