– Может, ты мне все-таки объяснишь, что в нем было такого секретного, что даже мне нельзя посмотреть?

– Я тебе уже говорил, но могу повторить еще раз. Дмитрий собирался начать совершенно новый бизнес, и в том дипломате была вся документация по этому новому проекту. И он сам лично просил меня в случае чего забрать этот дипломат и спрятать от греха подальше.

– Но какой бизнес, какой проект? Костя, ну мне же интересно.

– Меньше знаешь, детка, крепче спишь, – философски заметил Константин Эдуардович. – Найдется Дмитрий, он сам тебе все расскажет.

– Кстати, надо бы объяснить Роберту наши с тобой отношения, а то подумает невесть что.

– Конечно, конечно! Я сам ему все объясню…

– О чем это вы? – Роберт стоял в дверях и пальцами растирал виски, пытаясь унять головную боль.

– Отоспался, герой, проходи. Завтракать будем. – Волгин заботливо усадил Роберта за стол.

– Доброе утро, Бобби. – Анжела вытряхнула в раковину содержимое соковыжималки. Борьба с апельсинами завершилась сегодня не в ее пользу.

– Так что вы хотели мне объяснить? – Роберт налил кофе. Попробовал – отвратительно. Отодвинул чашку, взялся чистить банан.

– Вчера ко мне заходил Гордеев, адвокат. – Анжела, присев на краешек стула, закурила. – Его, кажется, нанял твой дедушка, так вот он просил тебя позвонить, а лучше заехать.

– Хорошо.

– Но поговорить мы хотели с тобой не об этом. – Константин Эдуардович, раздумывая, прошелся по кухне.

Кухня была довольно большая, но узкая, и, видимо, для придания объема одну стену сделали зеркальной. Волгин взглянул на свое отражение и невольно залюбовался. Внешность абсолютно соответствовала положению, занимаемому им в обществе. Статный пятидесятилетний «настоящий полковник» с благородной сединой в уже слегка поредевших волосах. Как всегда, до синевы выбрит и безукоризненно одет: горчичного цвета фланелевый костюм, бежевая рубашка, темно-бордовый шелковый галстук с замысловатым золотым узором, мягкие кожаные туфли. Смахнув с лацкана воображаемую пылинку, он встал перед Робертом и, отчего-то смутившись, произнес:

– Роберт, у тебя, наверное, мог возникнуть вопрос: в каком качестве я бываю в этом доме? Возможно, наши взаимоотношения с Анжеликой могли показаться тебе не вполне адекватными или, грубо говоря, слишком интимными…

Вообще-то Роберт никакими такими вопросами не задавался и никакой интимности пока не заметил, но столь торжественное предисловие его насторожило. Он отложил банан, от которого так и не успел откусить. В воздухе повисла одна из тех долгих и неприятных пауз, которые могут выдержать только не в меру уверенные в себе люди или мазохисты. Первой не выдержала Анжела.

– Что за таинственность ты тут развел?! – укоризненно воскликнула она. – Мальчик еще подумает невесть что. Короче, Бобби, мы с Константином Эдуардовичем в недалеком прошлом состояли в законном браке. Но все это уже позади, мы остались добрыми друзьями, а с твоим отцом собирались пожениться. И поженились бы, если бы не эта трагедия.

– Ну, а мы с отцом твоим дружим вообще с незапамятных времен, – добавил Волгин. – Лет тридцать уже, наверное. Так что можешь считать меня другом дома, а это, кстати, дает тебе полное право загружать меня своими проблемами и трудностями. Договорились? Больше никаких недомолвок между нами не будет?

Роберт вежливо кивнул, так и не сообразив, зачем его так долго уговаривают, что ничего между ними нет, если на самом деле ничего нет? В конце концов, ревновать за отца и вместо отца он не собирается, а если эта «платоническая дружба» стала причиной его исчезновения, тем лучше. Значит, он объявится, как только получит достаточные основания послать Анжелу подальше или, наоборот, убедится в своих и ее чувствах – отец со своими женщинами еще и не такое выделывал.