/У меня не было вообще никаких контактов в кинобизнесе.

/Я не мог использовать свой штрихкод, ведь иначе данные о нем попадут в Бюро роботехники.

/Инспектор Райан Бриджес, он же – Анил Гупта, стал для меня тем, кто, как позднее сообщила мне книга «Двадцать золотых правил сценариста» Р.П. Мак-Уильяма, называется «антагонист».

Да уж, это была целая куча препятствий! Но знаете ли вы, в чем заключается второе золотое правило сценариста?

Оно следующее:

От цели героя должно отделять большое число препятствий.

Ха! Это было еще одно доброе знамение!

От Ипсиланти до Лос-Анджелеса 2316 миль. До Великой катастрофы люди обычно проделывали такой путь на самолете.

Все мы, конечно, знаем, как это заканчивалось.

Плюх!

Вот как это заканчивалось!

Ха!

В наше время преодолеть 2316 миль можно на автоматическом автобусе, на личном беспилотнике или на поезде.

10/10 я бы ни за что не отправился в Лос-Анджелес на автоматическом автобусе!

Представьте себе, что вам нужно пересечь полстраны на автоматическом автобусе.

Он, скорее всего, поехал бы через Танзанию!

Имевшихся у меня биткойнов на личный беспилотник не хватало, и к тому же, чтобы его зафрахтовать, пришлось бы применить мой штрихкод. Инспектор Райан Бриджес – не Рик Декард, но мне не хотелось давать ему подсказки без крайней необходимости – достаточно того, что ему дает одежду Анил Гупта. Поэтому я решил отправиться в Лос-Анджелес на поезде.

На вокзале Ипсиланти я надвинул на глаза кепку-бейсболку с логотипом «Орлов ВМУ» и встал в очередь за билетом. Я чувствовал себя загадочным! К сожалению, кассир приветствовала меня по имени и спросила, куда я направляюсь.

Ох! Наверное, она – моя пациентка. Вот одна из многих проблем стоматолога в маленьком городе: тебя знают все, но ты узнаешь человека только тогда, когда он открывает рот пошире и говорит: «А-а-а».

А потом все стало еще хуже! Кассир выразила надежду, что я уезжаю ненадолго, ведь ей нужно исправлять глубокий прикус, и поэтому она записалась ко мне на следующий четверг.

10/10 на приеме я не стал бы исправлять ее прикус, а сказал бы, что с ним ничего сделать нельзя.

С глубоким прикусом вообще ничего нельзя сделать.

Я ведь просто стоматолог, а не великий белобородый бог на небесах – Чарлз Дарвин!

Как бы то ни было, мне – чтобы не усиливать ее подозрения – пришлось купить обратный билет. От этого во мне возникло чувство «раздражение». Если бы я хотел сорить биткойнами направо и налево и при этом оставить след для инспектора Райана Бриджеса, я бы полетел на личном беспилотнике!

Кроме того, во мне вспыхнула мстительность, и я сказал, что мечтаю исправить ее глубокий прикус.

Но на самом деле с неправильным глубоким прикусом ей придется разбираться самостоятельно!

Накося, глубоко выкуси!

Кстати, «выкуси» – это уморительно оскорбительная человеческая фраза, поэтому «глубоко выкуси» – это еще смешнее и оскорбительнее!

Когда поезд тронулся, я в последний раз бросил взгляд на свою клинику на Мейн-стрит, на Мемориальный стадион Элтона Дж. Райнерсона и на знаменитую фаллическую водокачку. Когда они растворились вдали (огромное здание, похожее на синий пенис, исчезло последним), во мне возникло странное, новое чувство. Я почувствовал меланхолию, счастье, отстранение и озадаченность и волнение одновременно.

К счастью, доктор Глунденстейн предупреждал меня насчет этого чувства, поэтому я сразу узнал его, опасного предателя: это была ностальгия! По словам доктора Глунденстейна, ностальгия – одно из самых коварных чувств. Из-за нее человек может отказаться от своей мечты, даже не начав что-то делать для ее воплощения.