Еще 20–25 лет назад в России, да и в Европе компьютер на домашней территории выступал во множестве случаев как техника для семейного пользования. Компьютеры были отнюдь не у всех, и в обиход на краткое время вошли приходы в гости «на компьютер», хотя это так и не называлось в отличие от прихода «на телевизор» в советские 1950-е годы. В случаях коллективного сидения за домашним компьютером небольшой группой мог возникать эффект двойного размыкания приватной территории – на нее попадали субъекты со стороны, и попадали для того, чтобы с помощью компьютера как «портала» виртуальности мысленно унестись опять же в пространства, внеположные частному жилищу, где стоит компьютер. Приватная территория начинала выполнять роль переправы, зала ожидания, «подставки» для всех участников сеанса взаимодействия с экранным интерактивным устройством. Приватная территория наделялась функциями публичного пространства.

В наши дни, когда у многих дома уже не один компьютер на всех, но несколько сугубо индивидуальных, пользователь часто сидит за компьютером в полном одиночестве. И все-таки он менее «один» и менее отделен от окружающего пространства, нежели когда он пользуется мобильным телефоном, к примеру. Потому что в мизансцене стационарного компьютера обязательно присутствует мебель, поддерживающая монитор с клавиатурой и мышкой (а то и процессором), стул, поддерживающий user’а, плоскость пола, поддерживающая процессор. А еще надо брать в расчет настольных «немых свидетелей» – чашки, безделушки, блокноты, принтер со сканером и пр. Все они тоже присутствуют при сеансе выхода в виртуальность. Это снижает градус интимности процесса взаимодействия с экранным носителем, так как вещный мир на тех же плоскостях, что и компьютер, напоминает не столько о себе, сколько о том, что с этими вещами связано – третьи лица, дела, обязательства, индивидуальная биография, состояние финансов, уровень занятости. Прошлое, настоящее и будущее в их материальных пластических формах.

Очень важным элементом, упраздняющим тотальную интимность при настольной коммуникации одинокого пользователя, является наличие пыли на поверхности стола и вещей. Компьютер жаждет стерильности, а потому пыль даже самого родного и любимого дома становится чужой в близком соседстве с компьютером. Вместе с восприятием пыли как чужой пыли, поскольку она чужда и враждебна компьютеру, происходит отчуждение от родного пространства, которое вдруг начинает мешать тем, что оно – не столь идеально, дружелюбно по отношению к компьютеру и не столь легко управляемо, как виртуальное. В виртуальном мире нет пыли, в крайнем случае – горы ненужной информации. А здесь за столом – пыль. Дискомфортная, пластическая фактурность, неидеальность окружающих и подпирающих поверхностей тянет за собой ряд коннотаций – неприятные обязанности, рутина быта, нехватка времени, дефицит личной воли, небрежение долгом, недостаточность заботы о родном компьютере. Недостаток деятельной любви к компьютеру.

Комплексы вины как никогда актуальны в процессе взаимодействия с новейшими экранными гаджетами. Вина перед стационарными компьютерными системами аналогична вине перед родным пространством или тяжело больными, недвижимыми родственниками, которые нуждаются в гигиенических процедурах, которые лежат на ваших плечах, но производятся без должного рвения и не всегда своевременно. Человек может быть на грани угрызений совести, на грани самоосуждения, испытывая на бессознательном уровне достаточно сложный комплекс чувств к своему «я», проявляющему себя не самым нравственным образом по отношению к электронному корпусному носителю виртуальности и тотальной коммуникации. Ведь он для нас все делает. А мы для него? Одним словом, компьютер, стоящий на почетном месте, на письменном столе, требует от человека заботы. Человек втягивается в некие отношения с техникой, удобной для настольной коммуникации. А в процессе этих отношений у самого пользователя могут активизироваться рефлексии о самом себе, своем стиле жизни, построении жизненного графика, приоритетах.