Вскоре после того, как дозорный сторож в первый раз прошел по улице, в дверях таверны появился монах-францисканец. Он внимательно огляделся, после чего направился к столу, где сидели школяры, заканчивая последний на этот вечер кувшин вина.

Подсев к ним, монах развязал суму для подаяний, от которой исходил аппетитный дух, и нарочито долго в ней рылся. Цели своей он добился легко: заинтригованные школяры следили за каждым его движением. Наконец францисканец выложил на стол пирог с рыбной начинкой и кольцо свежей колбасы. Колбаса источала такой дивный аромат, что у неизбалованных подобной роскошью студентов, тут же свело скулы.

За столом воцарилось неловкое молчание.

Школяры изо всех сил боролись с искушением, но не могли отвести глаз от аппетитного кольца на столе. Монах с минуту наблюдал за их душевными муками, потом понимающе улыбнулся и пододвинул соблазнительный харч к ним поближе.

– Вот не знал, что мне с этим делать, – сказал со вздохом монах. – Обет, данный мной, не позволяет прикасаться к мясу. Но вы молоды и вам мясная пища пойдет на пользу. Угощайтесь!

Студенты переглянулись и, недолго думая, в считанные минуты разделались с колбасой, а заодно и с рыбным пирогом. Этьен смел в ладонь крошки со стола и, запрокинув голову, отправил себе в рот.

– Вы я вижу совсем на мели, – посочувствовал сердобольный монах, качая головой.

Школяры молчали, ожидая, что за сим последует. Ведь, ясное дело, просто так святые отцы колбасой не делятся, даже при наличии эфемерного обета. Но монах – вот так странность – недолго посидел с ними, поболтал о том о сем, спросил в каком коллеже они учатся и с тем удалился.

Удивительное происшествие нашло свое объяснение несколько дней спустя, когда давешний францисканец как бы случайно повстречался им на улице. Обрадовавшись старым знакомым, он предложил зайти в ближайшую таверну, сам заказал вино и закуску, а когда компания достаточно опьянела, придвинулся вплотную к будущему пономарю.

– Ты, школяр, мне пришелся по душе еще в первый раз, – зашептал он ему на ухо. – Вот и хочу предложить тебе одно немного рисковое, но выгодное дельце.

Предложение францисканца, действительно, оказалось опасным, и первым порывом бедного студента было отказаться. Но чем дольше он слушал коварного монаха, который подобно эдемскому змею, умалял степень проступка и при этом красочно расписывал соблазнительное вознаграждение, тем быстрее таяла его первоначальная решимость. Дело-то и впрямь, сулило неплохой барыш.

– В часовне Ломбардского коллежа в сундуке под замком хранится казна, а в ней 600 золотых экю, – растолковывал францисканец, – в сундук заглядывают редко, так что кражу обнаружат, дай бог, после Рождества, а то и позже. Да и дело-то само по себе неопасное, а главное – верное.

На вопрос, кто же откроет замок, монах ответил, что есть у него дружок по прозвищу Маленький Жан – подмастерье слесаря. Парень хоть и молодой, но по части взлома – настоящий мэтр, ему с любым замком справиться, что чихнуть, в общем, с какой стороны ни посмотри, осечки быть не может.

А от самого-то студента только и потребуется, что постоять настороже и за эту-то пустяковую услугу ему перепадет, не много ни мало, 200 золотых экю.

Названная сумма устранила последние колебания.

Роли распределили следующим образом: студенту поручался караул, Маленький Жан отвечал за взлом замка, а монах-францисканец брал на себя заботу подготовить беспрепятственное проникновение на территорию Ломбардского коллежа. Ему, заявил монах, это труда не составит, поскольку с аптекарем, чей дом соседствует с владениями интересовавшего их коллежа, он уже успел завязать дружбу.