Входит полицейский и вешает каску на вешалку.

Бургомистр. Подсаживайтесь, вахмистр.

Полицейский(садясь). Служить в такой дыре радости мало. Но теперь мы оживем. Только что миллионерша с Иллом были в Петеровом сарае. Вот была трогательная картина. Оба полны благоговения, как в церкви. Неудобно даже было смотреть. А когда они отправились в Конрадов лес, я отстал. Ну и шествие! Впереди паланкин, рядом Илл, а позади камердинер и седьмой муж с удочкой.

Учитель. Сколько мужчин! Она гетера Лаида[2] наших дней.

Полицейский. Да еще эти два толстяка. Сам черт тут ногу сломит.

Учитель. Ужас! Разверзлись врата ада!

Бургомистр. Не понимаю, что они там потеряли в Конрадовом лесу?

Полицейский. То же, что и в Петровом сарае. Обходят места, где когда-то бурлила их страсть.

Учитель. Неугасимый огонь! Как тут не вспомнить Шекспира? Ромео и Джульетту. Господа, я потрясен. Наконец-то наш город узнал кипение античных страстей.

Бургомистр. Ну что ж, выпьем за дорогого Илла, который не жалеет сил, чтобы облегчить нашу участь. Господа! За нашего любимого, за самого уважаемого гражданина нашего города и моего будущего преемника!

Эмблема гостиницы поднимается вверх. Слева входят четверо гюлленцев, вносят деревянную скамью без спинки. Первый встает на скамью, повесив на себя большое вырезанное из картона сердце с инициалами «А.К.». Остальные становятся полукругом с ветками в руках – они изображают деревья.

Первый. Мы теперь буки, мы теперь сосны.

Второй. Мы ели с зеленой хвоей.

Третий. Мы мох и густые заросли терна.

Четвертый. Подлесок и лисьи норы.

Первый. Мы вереницы облаков, мы птиц щебетанье.

Второй. Мы глухая чащоба леса.

Третий. Мы мухоморы и пугливые косули.

Четвертый. Мы шорох веток, мы призрак былой мечты.

Из глубины появляются двое громил, безостановочно жующих резинку; они вносят паланкин с Кларой Цаханассьян. Рядом идет Илл. За ним бредут седьмой муж и дворецкий, который ведет за руки двух слепцов.

Клара Цаханассьян. Вот и Конрадов лес. Роби, Тоби, стойте.

Оба слепца. Роби и Тоби, стойте! Боби и Моби, стойте!

Клара Цаханассьян(выходит из паланкина, осматривается). Сердце, на нем – наши с тобой инициалы, Альфред! Буквы рассохлись, почти стерлись. Дерево выросло, оно стало толстым и старым, как мы с тобой… (Переходит к другим «деревьям».) Старая роща! Как давно я не бывала здесь, с самой юности, как давно я не пробиралась сквозь ветви, не ступала по темному мху… Эй вы, жвачные животные, мне опротивели ваши морды. Погуляйте-ка с паланкином там, за кустами! А ты, Моби, иди к ручью, по тебе соскучилась твоя рыбка.

Двое громил уходят с паланкином налево. Седьмой муж – направо. Клара Цаханассьян садится на скамью.

Гляди, косуля!

Третий убегает.

Илл. Охота сейчас запрещена. (Садится рядом с ней.)

Клара Цаханассьян. На этом валуне мы с тобой целовались. Больше сорока пяти лет назад. Мы любили друг друга в этих кустах, под этим буком, среди этих мухоморов, на этом мху. Мне было семнадцать, а тебе еще не было двадцати. Потом ты женился на Матильде Блюмхард, на ее мелочной лавочке, а я вышла замуж за Цаханассьяна, за его миллиарды. Он нашел меня в гамбургском публичном доме. Этот старый золотой жук запутался в моих рыжих волосах.

Илл. Клара!

Клара Цаханассьян. Эй, Боби! Сигару!

Оба слепца. Сигару, сигару!

Дворецкий подходит сзади, подает ей сигару и дает прикурить.

Клара Цаханассьян. Грешный человек, люблю сигары! Мне бы, конечно, полагалось курить сигары, которые выпускает мой муж, но нет у меня к ним доверия.

Илл. Я женился на Матильде Блюмхард ради тебя.

Клара Цаханассьян. У нее были деньги.

Илл