Собравшихся-то ротозеев вроде убедили – мол, замёрзла барышня, расходитесь, нет тут ничего интересного. Но приехавший доктор Шталь смерть от охлаждения сразу отверг («Помилуйте! Минус три по Цельсию, а она в шубе!») и, погрузив труп в полицейский катафалк, Дмитрию шепнул: «Глаза».

Глаза у барышни и впрямь знакомо блестели. Мите это всё очень не понравилось.

Вскоре привезли Тефтельку. По случаю зимы и ввиду особой ценности лучшую розыскную собаку Москвы обмотали пуховым платком, и всё равно ищейка подрагивала всем телом, перебирала тонкими ногами и нервно поднимала острые уши. Ну точь-в-точь породистая скаковая лошадка перед забегом.

– Давай, Тефтелька, работай, – сопровождающий собаку маленький ефрейтор подвёл её к кучерскому сиденью.

Тефтелька обнюхала потёртое сукно. Покружилась около пролётки. Вытянулась в стойку, раздула большие коричневые ноздри. И рванула налево, чуть не выдернув поводок из рук своего спутника.

Митя помчал за ними. Сзади пыхтел Семён Осипович.

Бежали недолго. В переулке возле здания вокзала Тефтелька внезапно остановилась возле придорожной канавы и начала яростно отбрасывать лапами наваленное сверху сено. Митя бросился помогать. Под сеном на дне канавы обнаружились синий кучерский армяк и шапка.

– Ну же, Тефтелька, ищи дальше. – Митя ткнул шапкой в узкую пёсью морду. – Ищи!

Собака, принюхиваясь, забегала возле канавы. Метнулась на дорогу. Вернулась. Дёрнулась к сену. Чихнула. Потом села перед Дмитрием и растерянно заскулила.

«Да, хуже дурака только старательный дурак», – размышлял сыщик, глядя в бесхитростное лицо извозчика Ваньки. И тот, ещё пять минут назад стучавший кулаком себе в грудь с криками: «Всё видел! Всё расскажу!», под этим взглядом сник и бравурность свою подрастерял.

Вот что взять с такого «свидетеля»?

– В котором часу экипаж прибыл? – начал расспросы Дмитрий.

– Так я приехал – он уже тута стоял.

– Как извозчик выглядел?

– Да вседневно, как все кучера.

– Роста какого?

– Обычного роста.

– Возраст?

– А как у всех. Не младой, не старый.

– А как ты его видел, если позже приехал?

– А… может статься, и не видел. Авось попутал я? Как есть попутал. Не видел, вашбродь. Но барышню-то видел!

Что ж, прекрасный, исчерпывающий опрос свидетеля преступления. Хоть в учебники ставь.

А преступник хорош, зараза. Митя снова вспомнил море солдатских шинелей. Хочешь потеряться в толпе – слейся с ней. Синий армяк, подбитый ватой, да меховая шапка – зимняя униформа московского извозчика. Их и сейчас таких одинаковых на площади десятки. Все неопределённого среднего возраста и роста, на один манер бородатые. Поди отличи одного от другого.

Знал. Точно знал, что уйдёт незамеченным. Оттого и «подарок» на виду оставил.

Настоящий владелец экипажа за номером «432» обнаружился на Неглинной, в кабаке с претенциозным названием «Париж». Отчего-то московские извозчики именно его почитали за место отдохновения. Сверху-то более-менее приличное заведение, а подземный этаж – дыра дырой. Но французские клошары, пожалуй, оценили бы.

Спустившись вниз, Митя едва не задохнулся от смрада – густой смеси табачного дыма, алкогольных паров, прелой плоти и кислой капусты. В дальнем закутке, под низким сводом, за столом спали вповалку четыре тела. Кто – откинувшись назад и пуская пузыри, кто – пристроив физиономию на тарелке с остатками закуски.

– Ваш – вон тот, с капустой в бороде, – указал на одного из собутыльников хозяин заведения, человек усталый и спокойный.

– И давно они так? – поинтересовался сыщик.

– Почитай со вчерашнего вечера. Как в восьмом часу сели, так и не вылезали. Именины отмечали. Ну а мне что? Люди смирные, драк не учиняли, посуды не били. Гнать не стал, подумал, пусть проспятся.