Вот подлец! Как она сразу-то не догадалась?! Максим все специально подстроил! Услал сына подальше, на море. А сам во время его отсутствия запланировал жену убить.

Любящие люди последнее отдают, чтоб в близких жизнь поддерживать. Ждут месяцами, годами. Надеются: оковы спадут, мрак развеется. А этот… «Рефлексы угасли, я согласился отключить аппараты».

– Небось сам умолял их отключить, скотина! – сквозь зубы произнесла Татьяна.

Вернулась в номер. Митя спал безмятежно, по лицу бродила улыбка. Наверно, к нему опять пришла мама. В этот раз совершенно точно – из потустороннего мира.

И что теперь делать ей? Будить Митю, срочно вылетать в Москву? Должен же сын попрощаться!

Но тут Таня вспомнила. Ей лет семь или восемь. Пришла домой – одна, поднялась на лифте, – уже большая, а у соседней квартиры крышка гроба стоит. Какой ужас ее обуял! И хотя даже мертвого тела не видела – потом месяц просыпалась в кошмарах.

Может, пусть лучше не знает ничего? Но это отцу решать.

А тут и сам Максим звонит – легок, низкое создание, на помине. То ли успел желудок прочистить, то ли смог себя в руки взять. Голос звучит осмысленно, больше не заикается. Тон просительный:

– Татьяна, могу я вас попросить ничего не говорить Мите?

– Но все равно ведь придется!

– Подготовим его аккуратно. Со временем свозим на кладбище. А похороны ему видеть незачем. Ребенок и так впечатлительный. Гроб будет открытый. И Женя… она не очень выглядит. Зачем это семилетке? Получит травму на всю жизнь.

– Максим, вы когда это все решили? – спокойно спросила Таня.

– Что конкретно? – Голос заледенел.

– Отослать нас и отключить аппараты?

Он вскипел гневом:

– Да что вы говорите такое! При чем здесь я? Сегодня позвонил главный врач! Сказал, что была комиссия. Мозг мертв. Она теперь растение! ИВЛ можно и дальше гонять. Но смысла в этом нет.

– С вас денег попросили, чтобы в ней жизнь поддерживать? – участливо спросила Таня.

Максим не смутился:

– Да! Потребовали. Тридцать тысяч в сутки. Где я столько возьму? И, главное, зачем?

Она хотела ему объяснить: у сына была бы надежда. А в жизни иногда случаются самые удивительные чудеса.

Но поняла, что свежеиспеченный вдовец просто ее не поймет.

Таня прилагала все силы, чтобы Митя ни о чем не догадался. И мальчик ничего не почувствовал – продолжал наслаждаться летом и морем. А в последний вечер торжественно объявил:

– Ты маме нравишься.

– Э… что?

– Когда мы сегодня на квадрике гнали, а я за тебя держался, она мне в ухо шепнула: «Таня такая, как я!»

– Мама продолжает к тебе приходить?

– Конечно. Говорит, сейчас у нее новый, хороший врач. И уже совсем скоро она домой вернется.

– Ну… это прекрасно.

– Ты не бойся, Таня. – Он ласково обнял ее. – Даже когда мама придет, я тебя все равно не брошу! Мы будем втроем жить! Нет, вчетвером – вместе с Арчи.

– А папа?

– Ну… он тоже будет. У телевизора.

В жизни старика даже тучка в ясном небе – новость. А когда падчерица объявила, что приведет в гости свою подругу-массажистку, да еще просит разрешить возникший между ними когнитивный диссонанс, Валерий Петрович слегка занервничал. И готовиться начал загодя. Для Танюшки не мудрствуя лукаво нафаршировал перцев. Для заморской гостьи решил сделать национальное блюдо “adobo” – маринованные кусочки свинины и курятины, тушенные с рисом, чесноком и специями.

Он представлял массажистку забитой скромнягой – полностью в тени его блестящей падчерицы. Но Данг держалась с достоинством. Спина прямая, не тушуется, глаза не опускает. Уже в коридоре унюхала запах филиппинской еды, церемонно сказала:

– Я очень высоко ценю ваше гостеприимство.