Зной пропал под аркой ворот. Кожи приятно коснулась прохлада тени. Двое воинов лениво встретили гостя. Один из них сунул мальчику несколько монет. Послышались женские голоса, смех и визг молодых поросят. От любопытства малыш вытянул шею.

– Что тебе еще, оборванец? – протянул низко чернобородый солдат. – Говори и не мнись словно девка.

– Пусть убирается! – послышался знакомый пьяный голос со стены.

– Должна быть еще одна монета… – прошептал мальчик.

Другой воин потер пальцем ноющую десну. Сплюнул смачно, безразлично добавив:

– Марк, дай ему еще один медяк.

– Вот еще! – отозвался чернобородый. – Проваливай.

Амвр нерешительно пошел назад. У самого выхода он оглянулся.

– Давай, парень, лови! – крикнул ему другой воин.

Медная монета и половинка серой лепешки полетели к нему. Малыш с земли поднял хлеб и затертую деньгу. Отлегло от сердца. Он улыбнулся. Солдат подмигнул ему напоследок.

– У тебя щедрая душа, Иосиф. Скажи, не мессия ли ты?

– У меня самого есть дети, – лениво отозвался воин.

– Тогда смени меня, а я пойду согрешу с этой чертовой шлюхой, – заключил караульный со стены. – Бог свидетель, ночью за тебя отстаю, если опять не напьюсь. Все равно сотник в отъезде.

Малыш пересчитал монеты, загибая пальцы на руках. Одна из них оказалась серебряной. Все было точно. Зубы мальчика врезались в мягкий хлеб, испеченный совсем недавно. У невысокого дерева он еще раз посмотрел в сторону крепости. Дожевал последний кусок и бегом помчался вниз.

Тогда он хотел всего лишь искупаться в реке. Теперь Дунай стал неизвестностью, ожидающей впереди.

Несколько дней, проведенных почти без еды, забрали у путника много сил. Он шел, останавливаясь только для сна. Приходилось выбирать безопасные места. Дикие голоса заставляли его вздрагивать. Волки всегда могли оказаться недалеко. Прошлую ночь он провел, забившись в расщелину скалы. Со времен могущества Рима многие земли в империи одичали: исчезли люди, но развелись звери – волки, кабаны, зайцы и олени. Горы не были опасны для беглеца, но нападения хищников стоило остерегаться.

На небе собирались тучи.

Не заметив как, Валент добрел до заброшенного селения. Жизнь покинула его десятилетия назад: крыши домов сгнили, изгороди повалились. Фруктовые садики возле каменных груд, когда-то являвшихся жилищами людей, одичали и сплелись в непролазные дебри. Ободрав руки, он нарвал молодых груш и принялся есть. С жадностью зубы вонзались в твердую плоть неспелых фруктов. Он глотал, не успевая прожевывать. По мере того как голод утихал, в голове Валента навязчиво всплывали образы и слова друзей. Сколько осталось их у него? Кого еще он мог называть другом?

«Они не уйдут отсюда. Они никогда не уйдут с нашей земли, а мы никогда не сможем их прогнать. Это правда, которую ты должен принять», – врезался в мысли беглеца далекий голос. Чей это был голос? Кто о ком и когда это сказал?

Путник опустился на землю, вытянув усталые ноги. Дорога под палящим солнцем не лишила его воспоминаний. Немного усилий, Валент потер воспаленные глаза, и память вернулась к нему во всей прежней чистоте.

– Они сильнее нас, и они наверняка раздавят нас, даже если мы объединим силы с наместником императора и получим поддержку папы. Лангобарды крепко вцепились в эту страну. Надо искать с ними мира, а не дразнить. Люди автократора хотят только денег и ничего не дают нам взамен. Если бы они защищали Рим, как защищают Константинополь! С лангобардами мы получим спокойную жизнь. Что может быть ценней в наше время? Ничего. Пойми это, друг мой, – закончил говорить Марцелл.

Он происходил из рода, начавшего возвышение еще при императоре Диоклетиане, когда римская держава на время вновь обрела былое могущество