и горела желанием узнать об инках, но даже после посещения Британского музея я так и не начала ценить красоту. Правда, когда я увидела гипсовую модель большого голубого кита и экспонаты, посвященные эволюции лошади, мое воображение всколыхнулось, хотя такое, наверное, случается с каждым. В Британском музее выставлялись древние украшения из чистого золота, исчезнувшие во времени вместе с ярким древним солнцем, которое светило людям, способным, как и мы, создавать гениальные вещи, но мыслившим совершенно по-другому. Заглянув в книжный магазин напротив Британского музея, я испытала потрясение: оказывается, антропологии можно учиться, да еще и в университете, а раньше мне и в голову не приходило, что такая интересная дисциплина существует.

Вивьен со своей подругой Энн во время отдыха на острове Джерси

Так что на самом деле благодаря Харроу я кое-чему научилась, а учебу бросила по недомыслию – ужасная глупость, она доказывает, какой я тогда была дурочкой. Но тогда я думала: «Как же заработать на жизнь, если ты художник?» Про себя я знала, что умела мастерить всякие вещи. Но дело было не в этом. В голове у меня засело, что заработать с таким образованием можно только продавая картины. Во мне слишком сильны были представления рабочего класса, в том числе и этот стереотип. И как-то летом 1958 года я увидела в метро объявление о курсах стенографии по системе Питмана. И я подумала: «Вот. Вот как можно заработать, не в пример художествам» – и решила, что лучше я заработаю денег. А чтобы попасть на курсы, я пошла работать на завод «Кодак» в Харроу, потому что на сами курсы тоже надо было накопить. Так что я работала на заводе. Целый год.

Вскоре я осознала, что секретаршей быть совсем не хочу! Я долго думала об этом и решила – а мне тогда было девятнадцать, – что пойду учиться в педагогический колледж на факультет изобразительного искусства и тогда, пожалуй, сумею понять, получится ли у меня зарабатывать искусством, а если нет, то в любом случае я смогу устроиться учителем в школе.

Я подала заявление в колледж, и меня приняли. Моей специализацией было изобразительное искусство – двухгодичный курс, – причем я изучала разные его виды и могла бы, если бы захотела, преподавать его. Тем не менее я согласилась на первую же работу (и это демонстрирует, что я не очень-то хорошо понимала, что к чему) и пошла учить рисованию детей в подготовительной школе – пяти-, шести-, семилетних. Школа находилась в Харлсдене. Меня там звали «мисс Суайр». Учить детей было очень легко: они хорошие и любят школу, им разрешают играть, а еще можно вести творческие занятия в маленьких группах и придумывать много всего интересного, при этом особо не испытывая проблем с дисциплиной.

В первый год работы я испытывала определенное давление, потому что мне назначили куратора, чтобы он разобрался, смогу я работать учителем или нет. Меня взяли на испытательный срок. У инспектора всегда были вопросы к моему внешнему виду: «Мисс Суайр, у вас виднеется нижняя юбка», «Мисс Суайр, у вас не слишком короткое платье?». (Оно и правда было коротковато: я сшила его из обивочной ткани, и после стирки оно село. Так что приходилось его одергивать. И это в начале 60-х!)

В подобных ситуациях я всегда боялась, что подведу людей, не сумею стать хорошим учителем. Зато я правда любила детей. Я просто их любила, этих малышей. До того, как родился Бен, я учила только маленьких детей, а позже, когда у меня уже были Бен и Джо, я вернулась в школу и преподавала старшеклассникам в больших классах. Как замещающий учитель. Иногда у меня было сразу два класса – 80 человек, представляешь?! Я хотела привить ученикам тягу к знаниям, заинтересовав их как личность, и не особо настаивала на соблюдении дисциплины. Выбор этот был непростым, но правильным. То есть если у тебя большой класс – 40 учеников, нужно управлять ими при помощи поощрения и дисциплины, чтобы они себя хорошо вели, но как-то получилось, что я этого не делала, когда вела занятия у малышей. Так что, когда я стала вести уроки у старшеклассников, правильный учитель из меня не вышел! Правда, я ведь только два года проработала в школе, причем это была моя первая работа. Мне она очень нравилась, и я знала, что у меня хорошо получается учить детей.