– Нет, галлюцинации – потому что он тебя укусил, – спокойно поясняет Амиша. Торн словно окатывает холодной водой.

Она правда повторяет путь своей матери.

– Грискорнские яды всегда вызывают галлюцинации, – говорит Амиша спокойно. – Следы на твоей шее никогда не будут лгать.

Ее рука кажется такой горячей, когда она касается шеи Торн. Касается двух почти незаметных, но ощутимых ранок. Торн отшатывается от нее и почти врезается в спинку кровати.

Амиша грустно качает головой.

– И это… чтобы вылечить меня?.. – должна быть причина. Это не может быть сценарий из жутких сказок. Все же должно было быть не так.

– Чтобы ты не чувствовала боль, – поправила Амиша. – Чтобы вылечить тебя, он дал тебе свою кровь. Кровь – это жизнь, Торн, а кровь лорда Двора – это жизни. Ты полукровка, как еще нужно было подстегнуть твои способности к регенерации?

…кровь. Она пробовала чужую кровь и лечилась за ее счет, как чудовище, как монстр, каким был ее отец, и даже не помнит об этом. Так легко.

И это была кровь Эрратта Туиренна.

Улыбка Амиши полна такой грусти, будто она готова попрощаться навсегда здесь и сейчас. И она встает с кровати.

– Я рада, что ты в порядке. У тебя почти получилось.

Ее не волнует, что у нее почти получилось. «Почти» делает только больнее.

Торн дергается, почти подскакивает вслед за Амишей. То, что слетает с ее губ, она сама не ждала от себя услышать:

– Амиша… где он сейчас?

Она оборачивается. Торн кажется, что сейчас она видит на лице даит-аин то же самое разочарование, которое так часто видела в выражениях Хорры.

– Я же предупреждала, – говорит она тихо. – У тебя нет выбора. Теперь в тебе его часть. Ты полюбишь его, и ничего с этим не сделаешь. Он – чудовище. И я не знаю, где он может быть. Спроси у Рашалида, это он ему «дружочек».

Торн смотрит, как за Амишей закрывается дверь, и ничего не понимает. Ее с головой накрывает паника от осознания, что ее напоили чужой кровью, и остаточный восторг от схватки с чудовищем из леса. Она знала эту часть себя, всегда ее ненавидела: слишком сильные эмоции подавляют объективность. Потом она осознает, что провалилась, поймет, что снова оказалась в плену, но сейчас это казалось вторичным.

Она… должна поговорить с Туиренном. Обязана.

Одеяло летит в сторону, Торн поспешно и криво влезает в одежду и выбегает прочь.

Ей срочно нужен Рашалид.

Его тренировочная поляна полна новых лиц. Торн на мгновение теряется в обилии огней и искр, от звуков боя. Общая атмосфера здесь такая плотная, что она начинает ощущать эйфорию дуэлей как свою собственную. Сосредоточиться сложно, она ищет взглядом Рашалида, но его нигде нет.

Ворох теней и светлячков в стороне оборачивается дуэлирующей парой. Торн не оторвать взгляда от самой прекрасной женщины, которую она когда-либо видела, сияющее розовое золото во плоти. Клыкастая улыбка той кажется такой счастливой. Торн понимает, что завидует.

Она никогда не могла сразиться ни с кем по-настоящему. Стоило только поймать настроение, люди сразу видели то, что она из себя представляет. Боялись все, даже Адан.

А ведь она могла бы тренироваться здесь. Сейчас Торн даже не чувствует усталости, словно не было ран, не было мучительных непонятных манипуляций Рашалида с пепельной сталью. Неужели кровь Туиренна так подействовала?..

Или так подействовала бы любая кровь?..

– Нравится наблюдать?

Она вздрагивает. Рашалид постоянно подкрадывается со спины. Ему нравится напоминать, что они не ровня. Он говорил, что это потому, что он ее тренер, но у Торн была другая версия. Она считала, что он просто мудак.

– Я люблю сражения.

– Наслышан.