Бурый Ру, скинувший с себя мотокуртку и оставшийся в какой-то плотной облегающей майке без рукавов цвета хаки в тон к мотоджинсам, нервно прохаживался по гостиной, периодически почесывая за драным ухом и хмуря едва заметные белесые бугорки бровей. Он явно психовал из-за стремительно меняющихся событий и, судя по оброненным фразам, куда-то сильно спешил. Видимо, в Барселону он сорвался по просьбе товарищей исключительно из-за наводки на Каталину, и какие-то срочные дела на севере Испании звали его обратно.

А вот долговязый Эрб притих. Он вновь опустился в самом углу прямо на пол, судя по всему, предпочитая его любым удобным диванам и стульям, и устремил рассеянный и удрученный шафрановый взгляд в никуда, сцепив явственно задрожавшие кисти рук. Он даже не расстегнул мотокуртку, вовсе не замечая ни душного воздуха закрытого помещения, ни застрявшего в вороте длинного хвоста его карамельного загривка. В ярких глазах мелькало что-то слишком тяжелое и затаенное, что пугало и заставляло лишний раз не смотреть в его сторону.

Таафф же, не обращая ни на кого внимания, вдумчиво читал и перечитывал последние сообщения от Соль, неспешно поглаживая подбородок и неосознанно ведя ушами за нервной поступью Ру. Песочные оссиконы с черной опушкой ожили, медленно подрагивая в чернильной копне и улавливая незримое энергетическое поле. Каталина искренне надеялась, что он что-нибудь придумает. И ему, кого странным образом практически беспрекословно слушались оба его товарища, придет в растрепанную голову хоть какая-то идея о том, какой бред здесь творится и как им быть дальше. Потому что где теперь искать Соледад, девушка не представляла.

Ру приостановился рядом с Эрбом и о чем-то затвердил сначала на террианском, а потом внезапно вновь перешел на испанский.

– Миротворец, ты же сам видишь, что Соль отвечает, шлет фотки, а значит, она как минимум жива!

– Это ничего не значит, повстанец, – хмуро ответил чалый, поднимая на друга уставшие глаза. – Ее номер заблокирован, аппарат у нас. Сообщения приходят с какого-то другого устройства. А это говорит об одном.

– Эрбит, хорош уже жить прошлым! – озабоченно набычился бурый и нетерпеливо сжал кулаки, явно бессильный в каком-то давнем и непростом споре. – Я знаю, ты решил, что ты в ответе, но это не та же ситуация! Это другая жизнь! Ты понимаешь? И нам надо разобраться, что здесь за бесовщина творится, а не впадать в уныние.

– Это не уныние, – спокойно и тягуче отозвался Эрб, потянувшись к карману куртки и доставая непонятную конфетку, чтобы неуклюже закинуть ее в рот. – Это реальность. И Солеа в ней нет.

– Да с чего ты вбил себе это в башку? – начал сердиться коренастый Ру, глядя на чалого, тем не менее, сочувственно и с опаской. – Вспомни, как ты всегда нам говорил: не поверю, пока сам не увижу. И я, заметь, с тобой в этом начал соглашаться. Но вот в данном случае я не намерен верить в плохое. Дерьма в нашей жизни и так было будь здоров. Поэтому я предпочту считать Соль живой, если не увижу самолично обратное.

Эрб медленно склонил голову набок, словно более явная реакция на слова товарища стоила ему неподъемных усилий, и невесело усмехнулся, разжевывая конфетку.

– А для меня, Ру, веры давно не существует. Ни в хорошее, ни в наше традиционное дерьмо. Я просто делаю то, что должен. И говорю то, что вижу. А вижу я пустой дом.

И Эрб добавил что-то на террианском, вроде бы беззлобное, но однозначно нецензурное, на что Ру недовольно поморщил широкий темный нос и ощетинил крапчатый ирокез загривка. Каталина не успела напрячься из-за явственно назревающего конфликта, как Таафф остановил их резким взмахом руки и поднялся с пуфика.