Таафф со вздохом явного облегчения приподнял голову, и в желтом свете лампы прямо на шкуре внезапно блеснуло два ряда странных стальных заклепок размером с горошину, обрамлявших по краям загривок с обеих сторон. Они начинались где-то у лба, теряясь в густых прядях, и тянулись вдоль ушей по макушке, стекая на затылок. На каждой из них виднелась какая-то полустертая гравировка.

– А что это у тебя на голове? Неужели пирсинг? – улыбнулась Каталина, обнаружив столь странное украшение в совсем не подходящем месте.

Таафф, не открывая глаз и не шевелясь, беспечно отмахнулся:

– Да так, баловство подросткового возраста.

Влекомая любопытством, Каталина осторожно коснулась стального ряда выступающих заклепок, которые оказались на удивление тёплыми, нагретыми плотным контактом со шкурой. Пальцы прошлись по ним от самого затылка до макушки, ощущая, как они слегка перекатываются, чуть оттягивая кожу.

– А как же они крепятся? Их можно снимать? – заинтересовалась девушка, понимая, что пирсинг был ввинчен намертво.

– Да все просто, – пожал плечами Таафф. – Прокалывается кожа, под ней раскрывается запирающий механизм, и все. Но снимать я бы не рискнул, шкуру жалко, – и он неспешно приподнял голову, подставляя ее прямо под ладонь Каталины.

– Ты сумасшедший… – шепнула она и интуитивно зарылась пальцами в его чернильную копну.

Черт! Что она вообще делает? Это уже совсем не спасительный дружеский массаж, и ерошить его шерсть и оглаживать затылок вовсе неуместно. Но ладонь против воли вновь прошлась по лохматому загривку. Он оказался неимоверно густым, немного жестким и совсем не походил на человеческие волосы. Черные пряди скользили под пальцами и щекотали своей незнакомой и удивительной структурой. Таафф медленно повел головой, желая направить ее ладонь туда, где было наиболее приятно, и едва слышно пробормотал незнакомые ей тягучие слова. Но стоило девушке подняться выше, к самой макушке, как он сбивчиво выдохнул:

– Оссиконы… не трогай…

Каталина замерла и поспешно отдернула руку. Все же жгучие рожки не внушали ей никакого доверия. Тактильный контакт разорвался, и Таафф сделал долгий и шумный вдох, возвращаясь из состояния прострации и неги. Он медленно выпрямился, и на его лице ясно читалось благодарное облегчение.

– Что это было? Что ты со мной сделала? – тихо и немного удивленно поинтересовался он, пошевелив поврежденным плечом и не обнаружив, видимо, прежних болезненных ощущений.

– Я немного размяла твои затекшие мышцы, а что? – несколько смутившись, переспросила Каталина. – Тебе было некомфортно? Я причинила тебе боль?

Таафф наконец открыл глаза и в замешательстве поднял на нее рассеянный взгляд, полный недоумения. Он вновь дернул плечом, а потом встряхнул оссиконами, но явно не получил ожидаемого результата.

– Что это?.. – растерялся он. – Как такое возможно?

– Да что происходит?! – не на шутку напряглась Каталина, уже тысячу раз пожалев, что не ушла сразу к себе в спальню.

Таафф осторожно взял ее за запястье и, помедлив пару мгновений, поднес ее ладонь к своей макушке, кладя поверх рожек. Они оказались еле теплыми и застывшими.

– От моей старой травмы, – объяснил он, – и от напряжения этих дней оссиконы разгорелись огнем. Жгли мне голову. А теперь они остыли, молчат, успокоились. И плечу легче. Как ты это сделала?

Каталина с сомнением сощурилась и неуверенно ответила:

– Не знаю насчет этих ваших оссикон, но твое плечо явно требовало хорошего массажа. И если от него тебе стало лучше, то ничего удивительного я в этом не вижу. У вас на Терре разве не делают массаж?

– Нет. Я не знал, что подобное существует. Но это было еще и приятно. Странно приятно. Я… Я не понимаю…