– Так предполагайте!

Даггетт слегка пожал плечами.

– Известно, что так относятся к людям некоторые правительства. Но потом эти люди, как правило, не ведут беззаботную и обеспеченную жизнь. – Он сделал паузу. – Судя по вашему говору, вы коренной уроженец Америки.

– Я тоже так думаю. Однако не из Верхнего Мичигана.

– Истинные воспоминания о том периоде пока не появились?

На миг, лишь на какой-то краткий миг, пока он говорил, мне почудилось, что я сумел что-то ухватить, почти уже держал в руках – и вдруг все. Исчезло. Капут. Истина издевательски скалилась мне из-за угла.

Я состроил зверскую гримасу – плотно сжал веки, свел брови, стиснул зубы.

– Черт побери!

На мое плечо легла рука Даггетта.

– Придет, придет в свое время. Не мучайтесь так.

Доктор отвернулся и стал чистить трубку над большой пепельницей.

– Я мог бы загипнотизировать вас глубже, – сообщил он. – Но существует опасность создания новой конструкции. Если отчаянно пытаться что-то найти, можно вызвать к жизни иную фальшивую память – для восполнения нужды. Так что на сегодня все. Приходите через три дня.

– Я не в силах ждать три дня. Завтра.

Даггетт отложил трубку и скребок.

– Лед тронулся, – сказал он. – Лучше бы некоторое время не торопиться. Дать настоящим воспоминаниям, если можно так выразиться, шанс, возможность проявить себя.

– Завтра, – повторил я.

– Я не хочу вмешиваться так скоро.

– Доктор, мне необходимо знать.

Он вздохнул, признавая поражение.

– Хорошо. Завтра утром. Условьтесь о встрече с моим секретарем.

Я взглянул на Кору.

– Полагаю, мне следует пойти в полицию.

Даггетт то ли фыркнул, то ли хохотнул.

– Не могу, разумеется, вам указывать, – медленно произнес он, – но позвольте заметить, что, если вы не в состоянии рассказать полиции больше, чем знаете сейчас, они лишь порекомендуют вам обратиться к врачу.

Уловка 22 не пропала даром. Секретарь Даггетта, которая, должно быть, привыкла ко всякому проявлению эмоций у пациентов, и глазом не моргнула, видя несоответствие между выражением моего лица и непрерывным хихиканьем. Она назначила мне время и кивнула на прощанье.

Выход – в сопровождении наряженных клоунами фурий, толпой рванувшихся мне вслед.

Реакция наступила через несколько кварталов.

– Мне страшно, Дон, – сказала Кора.

Она вела машину. Я сидел, понуро свесив голову, и вызывал демонов, чтобы с ними бороться. Тщетно – те не обращали на меня внимания.

– Мне тоже.

И это была правда, хотя и не вся. Кора, судя по ее поведению, была напугана сильнее меня. Я же глубоко внутри стал испытывать чувство, от которого совсем отвык. Отвык настолько, что первые его прикосновения казались почти незнакомыми.

Это была злость.

Ангелы? Может быть, я мертв и нахожусь в раю? Нет. Мелодичные звуки не напоминали струнное пение арф, да и не должна бесплотная душа чувствовать кислый привкус во рту.

Я простонал и вернулся на бренную землю, к тренькающему телефону – забыл поставить его в режим записи, когда, ложась спать, еще надеялся на возвращение демонов. Если они и являлись, то конечный счет был примерно таким: демоны – 6, Белпатри – 0.

Часы показали 8.32 и повели отсчет дальше. Я ответил на звонок.

Знакомый голос. А, секретарь Даггетта… Но что-то определенно стряслось.

– …вынуждены отменить вашу встречу, – говорила она. – Доктор Даггетт ночью скончался.

– Что?!

– Доктор Даггетт скончался. Мы… я обнаружила его в кабинете утром, когда пришла. Сердечный приступ.

– Неожиданно?..

– Совершенно неожиданно. Он никогда не жаловался на сердце.

– Допоздна работал?

– Изучал истории болезни некоторых пациентов. Прослушивал записи…

Больше она, по сути, ничего не знала. Разумеется, я не мог отрешиться от мысли, что именно мои записи прослушивал он перед смертью.