– Господин распорядитель!

Я подбежала к нему и встала, загородив дорогу.

– А, это ты Лидали? – вскинул он брови, словно только что меня увидел.

– Вы, кажется, забыли определить для меня работу на сегодня.

– Да, – сказал он. – Ты только что пришла из своего родного поселка. Как поживают твои родные?

– Хорошо поживают.

Что за дела?!

– Я рад.

– Моя мачеха поведала мне кое-что.

– Что же?

– Оказывается, меня хотят выкупить из кабалы после праздника.

– Ну, вот ты все и знаешь! – обрадовался Сахап и хлопнул себя по толстым бокам.

– Да, нет! Я ничего не знаю. И ничего не понимаю. Почему мне никто ничего не сказал? Я радоваться должна или сетовать на судьбу?

Распорядитель возложил свою пухлую ладонь на мое плечо и произнес с улыбочкой:

– Ну, конечно, радоваться. Деньги за тебя уже внесли. Так что сегодня ты точно можешь не работать. Отправляйся на праздник…

Ну, что ж. У меня должна была начаться новая жизнь, о которой я ничего не знала. Но до нее оставалось еще целых полдня, а может и больше, поскольку не известно, когда за мной прибудет слуга господина Омагани. А пока я решила с пользой провести подаренные судьбой свободные часы и попытаться разыскать Аббака. Ох, иголку в стоге сена…

Если он все еще оставался в Библе, значит, должен был появиться на празднике. Если он вдруг стал бедняком, то наверняка его можно будет отыскать на центральной площади, где после полудня ожидалась акция щедрости: богачи раздавали всем желающим хлеб. Если же его там не найду, тогда поищу на ярмарке. Возможно, он будет либо среди торговцев, либо среди покупателей. Не повезет там – останется еще один шанс: завтра, в главный день Аштарт, почти весь город будет возле нашего храма. Каждый пройдет мимо алтаря, одаривая богиню и молясь о своем. Только бы Аббак был в Библе!

Само собой, отправляясь на раздачу хлеба, я собиралась не только разыскивать протохрона. Никогда в этой жизни я не ела досыта. Толпу, особенно толпу бедняков, я не любила, само собой, но – что делать? Под однообразные звуки духовых многие стояли возле мостовой в ожидании подачки. Слуги важных господ, потратившихся в праздник на городскую бедноту, восседали разодетыми на слонах, которые тоже не уступали своим пассажирам в роскошном убранстве. Блестящие попоны их свисали до земли, а морды были раскрашены разноцветными красками. Глазея на все это яркое представление, бедняки не сразу понимали, что хлеб, что летит к ним, сделан из самого никудышного зерна.

Моя интуиция говорила мне сейчас, что Аббак должен быть среди этой толпы. Именно здесь. Я верила ей, и потому смотрела во все глаза не на красочное шествие, вырастающее с другой стороны улицы, а на окружающую меня толпу, начинающую все больше волноваться и раскачиваться.

Наконец, волнение достигло апогея. Роскошные слоны подошли, и в орущую толпу полетели круглые черствые лепешки. Некоторые из них больно ударяли нищету по голове, рукам и прочим незащищенным частям тела, но бедняки не замечали этого и радовались праздничному подаянию. Мне тоже удалось поймать несколько грязно-серых лепешек. Я сунула их за пазуху и начала очень медленно пробираться на другую сторону улицы, чтоб там продолжить поиски. Я разглядывала каждого, кто хоть чем-то напоминал мне Аббака. Но самого его я не находила. И странно: я не могла отделаться от чувства опасности, мне казалось, что за мной кто-то следит. Я оглядывалась на толпу, искала эти колючие глаза. Неужели карумионы? Нет. Не может быть. Слишком быстро…

На всякий случай я решила уйти с площади и продолжить поиски на ярмарке. Оторвав от жесткой лепешки кусок, я зашагала окольными путями к базарной площади, жуя и с опаской оглядываясь по сторонам. На одной из улочек настолько узких, что на них вряд ли могли бы разъехаться два нагруженных осла, кто-то окликнул меня. Очень тихо, но я услышала, вздрогнула, испугавшись, и прижалась к шершавой глиняной стене забора.