Лудольф призывает читателей вообразить данный эпизод, основываясь, очевидно, на шествии в праздник Сретения, на который он сослался ранее; такое зримое представление и служит канвой для тропологического чтения данного отрывка. Прежде всего Лудольф дает подходящие толкования имен всех четверых: Симеон – “audiens”, Анна – “gratia”, Иосиф – “appositio”, Мария – “illuminata”. Они могут рассматриваться как аллегории четырех персонажей, каждый из которых будет жить в душе верующего и принесет ему свет: Симеон принесет свет священного размышления, символизирующий слушание Бога; Анна принесет свет внутреннего благочестия, связанного с благодатью; Иосиф принесет свет роста добродетелей и их развития; Мария принесет свет сверхъестественного созерцания, характеризующегося просвещением. Этот отрывок дает еще один пример того, как по образцу своеобразного отношения микрокосма и макрокосма Лудольф использует библейский рассказ для аллегорической интерпретации, которая в свою очередь заключает в себе рост души. Поскольку здесь содержится своего рода систематическая прогрессия: верующий должен начать внимательное размышление, которое приведет к внутреннему благочестию, а оно, в свою очередь, ведет к развитию души и ее росту по направлению к Богу, что в конечном итоге придет к стадии просвещения. Это духовное руководство в малом масштабе: но все оно присутствует так, что позволяет читателю, когда он читает Жизнь Христа, когда он читает Евангелие, когда он участвует в литургии определенного праздника, удерживать свое воображение около духовного средоточия – именно того, на которое Лудольф своим сочинением пытается указать. Таким образом, внешнее, видимое событие, проанализированное, а затем истолкованное на нескольких уровнях, приведет душу к внутренней, невидимой истине.

Однако здесь Лудольф не заканчивает культивировать символы на основе описанных им евангельских картин. Представив тему, он затем смотрит на нее через другой ряд символических ассоциаций. Все шествие включает пять человек: Иисус означает невинных; Мария означает море бедствий, то есть кающегося; Иосиф означает рост, то есть тех, кто в своей духовной жизни идет вперед; Симеон означает достигших совершенства в деятельной жизни, а Анна – в созерцательной: “in quo signifi cantur illi qui sunt digni vultui Dei in Templo Dei Celestis Hierusalem presentari” («это обозначает тех, кто достойны быть принесены пред лик Божий в божественном Храме Небесного Иерусалима», I: 106). Снова Лудольф сделал эту группу представляющей целостный фрагмент учения о духовной жизни. Очевидно, что эта идея может быть передана и в действительности передается в дискурсивной форме. Но для читателя, практикующего молитвенное размышление, фигуры, участвующие в шествии, являются ключами к шифру, цель которого – представить в одно мгновение учение в его целостности за одно мгновение. Иначе говоря, можно вести речь о языке богословия; но в определенном смысле эта яркая картина, с учетом выстроенных на ней герменевтических коннотаций, становится другим языком, предназначенным для того, чтобы быстро сообщить читателю целый аспект учения. Прием, используемый Лудольфом, состоящий в том, чтобы снова и снова показать читателю картину, событие или персонажа, каждый раз с новым множеством символических отсылок, наводит на мысль, что этот «язык» представлений предназначен для множества использований в одно и то же время. Я думаю, мы, возможно, с натяжкой толкуем действительное намерение Лудольфа, но по крайней мере можем предположить, что эти сцены, как они представлены в