Майор, опытный артиллерист, сорокалетнего возраста, проводил объяснение с демонстрацией составных частей с помощью указки, вырезанной из молодого побега ясенелистного клёна. Иногда гибкий конец указки опускался на береты курсанток, чтобы привлечь к объяснению практического учебного материала внимание. Больше всех доставалось указкой вертлявой Кате Горбатенко. Из-за своей вертлявости её майор прозвал Вертлюга, и это прозвище прижилось, хотя тогда ещё никто из подруг не знал, что конкретно имел ввиду преподаватель.

– Перед вами серьёзная артиллерийская установка. Это 76-мм зенитная пушка образца 1938 года. Она состоит из: ствола с затвором, – майор провёл указкой от затвора и до тех пор, пока позволяла сама указка и то, что он вытянулся в струну, желая дотянуться до окончания ствола, длина которого 3,5 метра и оттого стало всем смешно, но не обращая внимание, майор опустился на каблуки из состояния «взлёта», продолжил, – люльки с противооткатными устройствами, но не детской, в которых всех нас мамы укачивали, а смотрите, как она устроена, вот… а это вертлюга с механизмами наводки… – одновременно, майор хлестнул легонько Катю Вертлюгу по тому месту, на какое она присаживается на занятиях в классе.

Катя в это время, отвлёкшись, в очередной раз от объяснений преподавателя, проводила собственные «исследования» зенитного орудия, низко нагнувшись над заинтересовавшей её деталью и оттого юбка очень хорошо облегала её аппетитный, как сказал бы, даже не бабник, зад.

– Ой! О-ё-ёй! – взвизгнула Катя, выпрямляясь и одновременно уходя в сторону, споткнулась о поворотный кронштейн домкрата платформы и завалилась через неё да так, что не успела выставить руки вперёд, «клюнув» носов в землю и задрав ноги, зависшие на платформе.

Такого хохота, какой разразился на полигоне и привлекшего к себе не только учебные расчёты других отделений, но и тех, кто был в помещениях и моментально прильнувших к окнам.

Майор испугался, бросился поднимать неподвижно лежащую курсантку, которая рыдала и не спешила подниматься, по зацепившись карманом галифе за торчащую рукоятку винта бокового домкрата, сделал, как по команде «кру-гом», кульбит и рухнул сверху на Вертлюгу. Вот теперь каждая, из курсанток, боясь получить от майора взыскание, давясь смехом и слезами одновременно, не знали, что и делать. В строевом Уставе по поведению в подобных ситуациях подчинённых, по отношению к командиру нет.

– Разрешите, товарищ майор? – Лида, подойдя к офицеру, неловко лежащем на спине поперёк курсантки, протянула ему руку.

Чуть помешкав, майор протянул руку. Лида, выполнив стойку, с широко расставленными ногами и сделав упор на переднюю ногу, сделала резкий рывок, с одновременным отталкиванием упорной ногой. Получилось всё так быстро и неожиданно для всех, как в цирковом номере. Майор, сначала сползал с «горки», по которой он перед этим прошёлся указкой, как хлыстом, затем он упёрся своими сапогами в выставленную Лидой на упор ногу, скольжение прекратилось и пошёл стремительный подъём «ванькой-встанькой». Он был такой стремительный, что оба не ожидали и не поняли, как оказались стоять рядом и… в обнимку. В этом больше всего была виновата Лида, подхватив командира, когда ему не хватило, если говорить геометрическими терминами, то градусов пяти до вертикального состояния.

Когда шоковые момента стеснения и неловкости прошли, а пришедший в себя майор, выполнил то, что собирался сделать изначально, Лида, глядя на стоящих рядом командира и курсантку, перед которой он в первую очередь виновен, не сдержалось и забыв о субординации, ляпнула: