Словом, одни считали его «незаслуженно обойденным и обманутым», вторые – выскочкой и жадным нахалом, и обе стороны активно спорили между собой.

Но ни с той ни с другой группировкой Федор уже не мог нормально общаться. Он ненавидел их всех – и тех, кто был на его стороне, и тех, кто выступал против него. Первые его не поддержали, когда надо было, вторые – до сих пор радовались его унижению.

Бороться со своим бывшим учителем, стоявшим во главе всей этой заварухи, Федор, конечно, пытался. Пока не осознал бесполезность подобной борьбы. Это же Система, с ней ему придется воевать, а не с каким-то конкретным человеком. Система, которая сложилась уже давно, еще до его рождения. Устои, сложившиеся в научном мире, не позволили бы Федору свалить с трона его учителя, могущественного профессора… С трона – то есть с места директора Института органического синтеза. Никто бы не позволил Федору безнаказанно обвинить своего учителя, известного и уважаемого человека, в присвоении чужого открытия.

Поэтому Федору проще бросить все, продать часть своего имущества и уехать в Америку. Известный университет в штате Массачусетс, который был рад всем талантливым специалистам из любой страны, пригласил Федора к себе на работу. Ему обещали свою лабораторию, где он мог бы стать полноправным хозяином. Это произошло еще зимой, в самый разгар борьбы с учителем, с Системой.

Федор, разумеется, согласился на приглашение. Тогда университет, предложивший ему сотрудничество, направил петицию в американское Министерство труда… Какое-то время пришлось ждать подтверждения из министерства. Наконец оно пришло.

Теперь Федор намеревался собрать все необходимые документы и подать их в посольство. Потом его должны будут официально вызвать туда на собеседование. Собеседование обещали не откладывать, и оно являлось последним звеном в эпопее Федора, получавшего рабочую визу в Америке. Визу так называемой категории «О» – для особо одаренных и талантливых личностей.

Вызов из посольства на собеседование (или его еще называют – интервью) являлся в случае Федора простой формальностью. Уж слишком ценным и перспективным специалистом он являлся. Скорее всего приглашенного просто спросят о цели визита в Америку и профессиональных планах. И только. Так что сейчас для Федора главное – собрать и правильно подготовить для сдачи все необходимые справки и документы.

Вот получит он этот вызов на собеседование – и поминай как звали их с Ташей…

Таша могла выехать в Америку с Федором как член семьи, правда, без права на работу там. Кстати, не забыть бы, что на последнюю субботу июля как раз и запланировано то самое событие, которое и сделает их, Ташу и Федора, официально родными людьми…

Но эти, по сути, последние дни в Москве, заполненные ожиданием, переговорами, сидением в присутственных местах, окончательно доконали Федора.

Он ненавидел здесь все и всех. Город, людей. Эту жару, которая стояла в Москве все последние дни… Хотя там, куда он собирался уезжать, тоже летом, говорят, жарища будь здоров.

…Неприятности стали сыпаться на Федора с раннего утра.

Накануне, перед поездкой в Дербенево, он не спал полночи, разбирал весь тот хлам, что скопился в квартире за последние годы (потом, возможно, некогда будет). А когда выносил утром мешки на помойку, споткнулся, приложился скулой о входную дверь в подъезде, словно кто-то неведомый решил подставить ему подножку…

Да и джинсы еще умудрился испачкать, завтракая, пролил на них томатный сок. Пришлось надеть первое, что попалось под руку… Лишь садясь в машину, Федор заметил, что летний костюм, который он нацепил на себя впопыхах, жутко мятый.