Затем выступил заместитель начальника районного противоэпидемиологического штаба. Согласно сводкам, состояние дел в районе пока было нормальным. Все специалисты жилищно-коммунальных служб и систем жизнеобеспечения, включая телефонную станцию и районного провайдера, а также работники районных радио– и телестудии прошли медицинское освидетельствование и были размещены на казарменном положении в спешно созданном спецпоселении. На работу и обратно их возят под охраной внутренних войск в закрытых автобусах с соблюдением строгих санитарных мер. Сами же объекты взяты под охрану внутренними войсками и на них введён ежесуточный противоэпидемиологический мониторинг.

Уже выявленный в области очаг неизвестного заболевания находился в соседнем районе, но в населенном пункте, непосредственно граничащем с их районом. И хотя небольшой городок с десятью тысячами жителей был плотно блокирован, а в самой зоне карантина работали ПЭКБ, ситуация оставалась тревожной.

Район и очаг поражения разделяла небольшая река. Выезд из городка в сторону района осуществлялся всего по двум мостам – автомобильному и железнодорожному. Выезд из города строго контролировался, а желающих покинуть зону заражения было много. Те, кто имели специальные разрешения, медленно, после тщательной санобработки и сдачи множества анализов, протискиваясь по старенькому мосту, вырывались из закрытого района и растворялись на бескрайних просторах России. Но при этом в органы внутренних дел и санитарного надзора по местам регистрации их проживания, а также на места работы рассылались уведомления о том, что эти люди пребывали в зоне карантина.

Но желающих уехать было много больше тех, кто мог по роду своих занятий рассчитывать на получение спецразрешений на выезд. Уверенность многих людей в том, что можно переждать эпидемию в глухих селах и деревнях, была столь велика, что эвакуационные центры задыхались от наплыва желающих покинуть большие города. А уж из выявленных очагов заражения люди стремились убраться всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Больше всего донимали работников эвакуационно-пропускных центров (ЭПЦ) приезжие и туристы, оказавшиеся в это время вдалеке от родного дома. Сотрудники работали без перерыва и выходных, но поток осаждающих ЭПЦ граждан не уменьшался.

Подразделения ГОиЧС в центре заражения доукомплектовали бывшими сотрудниками, находящимися на пенсии. Что характерно, отказов от призыва среди них практически не было, за исключением одного-двух случаев, и то из-за невозможности по состоянию здоровья. Старые кадры советской закалки оставались верны долгу службы до конца своих дней.

Паника, возникшая после введения карантина на заражённой территории, сопровождавшаяся несколькими эпизодами с нападением на продовольственные магазины и склады полупьяной толпой была пресечена жёстко и, по всей видимости, надолго. По мародёрам после нескольких попыток уговорить, а потом оттеснить их силами местного ОМОНа открыли огонь на поражение прибывшие к местам беспорядков внутренние войска. Желающих повторять подобное пока не находилось, особенно когда по всем каналам местного телевидения показали, как пожарные из брантсбойтов моют площадь перед одним из продовольственных складов на промышленной базе городского общепита. В кадре мелькали бурые пятна запекшейся крови, лучше любых комментариев красноречиво рассказывая телезрителям о ночном происшествии.

Ограничения вводились на каждом шагу. Запрещено! Нельзя! Проезд закрыт! В городе комендантский час. Подобные таблички появлялись в городке со скоростью лесных грибов после дождя.