– Согласен. – На другом конце провода Диана Викторовна услышала вздох. – Я этим делом займусь прямо сейчас – хорошо, что еще в кабинете сижу, спешить-то мне некуда. Как, ты говоришь, фамилия того, кто там командовал сегодня?

– По-моему, Реутов.

– Ага, Реутов. Знаю такого, сейчас позвоню ему. Спасибо, Дина. Я с тобой согласен: в этой истории есть нечто очень странное. Как выясню, перезвоню, хорошо?

– Конечно, Андрюша, буду ждать. А то приезжай ужинать, у меня запеченное мясо и салат.

– Поздно уже. Давай я тебя завтра наберу, и встретимся.

– С удовольствием.

Диана Викторовна отложила трубку и задумалась. Нужно выяснить, как там этот мальчик, Олег. Много раз она слышала о нем от Геннадия, но не знала его до сегодняшнего утра, когда она вошла в ту квартирку и увидела его, лежащего в горячке, среди осколков прежней жизни. Полированный комод и шкаф были явно из спальни – видимо, принадлежали матери, как и столик, и кресло, и картина с морским пейзажем на стене. И тяжелые шторы, которыми он отгородился от всего мира, тоже были из той, прежней, его жизни. И все эти вещи, которыми он себя окружил, помогали ему удержать равновесие, не упасть. Потому что из его жизни ушли все, кого он любил, так рано ушли. И пусть он триста раз взрослый – ну, какой он взрослый, двадцать семь лет, мальчишка еще! Нервный, закрытый, как многие талантливые люди, и оставшийся совершенно один. Он тосковал по умершей матери, но не мог это выразить иначе, нежели окружить себя ее вещами, и боль его все не унималась.

А теперь он сгорает в больнице, и кто знает, чем все для него закончится.

– Ну уж нет!

Она знает, что завтра сварит крепкий бульон с кореньями и поедет в больницу, и пусть она будет выглядеть назойливой, выжившей из ума старухой, но бульон этот заставит парня выпить во что бы то ни стало. Он же не виноват, что у него больше нет матери, которая позаботилась бы о нем. И девушки, видимо, тоже нет. Ну, это понятно – они с Геннадием так заняты, что им не до девушек.

На столике в гостиной зазвонил телефон – это Наташа оставила трубку. Дочь о чем-то болтала с Геннадием, а позвонил ей коллега из больницы. Диана Викторовна отнесла ей сотовый, и Наташа, взглянув на экран, сразу же схватила телефон.

– Да, Саша. Что?!

Лицо ее побледнело, глаза стали несчастными, и Диана Викторовна поняла, что стряслось нечто очень плохое. Генка не видит Наташиного лица, а она видит. Неужели…

– Что, Наташа?

Она обернулась и посмотрела на Генку испуганными глазами.

– У него сердце остановилось. – Наташа положила сотовый и села на табурет, глядя на Генку и мать немного растерянно. – Полчаса назад остановилось сердце, и…

– Он умер?!

Генка беспомощно опустил руки. Умер Олег. Умер весной, от гриппа, и…

– Нет. – Наташа вздохнула. – Сердце запустили, но Саша говорит, что шансов у него мало.

– Но они есть! – Диана Викторовна не намерена была сдаваться. – И это же хорошо, что его вовремя отвезли в больницу, там врачи сразу бросились на помощь, запустили сердце, а если бы это случилось дома, он бы сейчас уже был мертв, а так его вытащат, вот увидите. Завтра поедем к нему, и…

– Мама, Саша говорит, шансов практически нет.

– Вот когда он скажет, что нет совсем, тогда и будем впадать в уныние, а если есть хоть один, значит, он его использует. Судя по тому, что я поняла об этом парне, он не сдастся. Такие тихие – они упрямые и никогда не сдаются.

Диана Викторовна принялась собирать посуду со стола, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена и делать детям на кухне больше нечего.

– Гена, я тебе в гостевой спальне постелила, как обычно. Ложитесь оба спать, утро вечера мудренее.