Юля подобрала меня с земли, усадила поудобнее и предложила помочь. Я на миг представил себе эту помощь и вежливо отказался. Тогда она схватила меня за шкварник, поставила на ноги и, держась тени (а ее было вдоволь, ибо какой-то придурок поставил фонарные столбы освещать речку глубиной полметра, шириной три метра) двинулась вперед.

Я был одет в синие джинсы, синюю джинсовую рубашку, под которой была одета зеленая майка BOSS, а обут я был в разваливающиеся кроссовки, не помню какой фирмы. Хоть было и больно (когда ехал), но одежда на мне не пострадала, только джинсовая рубашка стала похожа на дуршлаг (даже Колобок не смог заставить меня одеть больничную пижаму).

Юля тоже была одета не в больничную форму, а в коричневое летнее платье, поверх которого она накинула джинсовую куртку, а обута она была в… шлепки. Ну и шлепали мы по грязи, замирая при любом шорохе.

В том, что все происходило в точности так, как я опишу – я не ручаюсь. Но суть дела не меняется. Здание КВД обстреляли гранатометами. Надеюсь, что никто из больных не успел понять, что происходит… Чистильщики выполнили свою работу.

Благодаря тому, что здание обстреливали гранатометами, а внутрь никто не заходил, нас с Юлей считали благополучно усопшими. И никто из военных не знал, что Лена, дочь Юли, была убита зомби. Это и сыграло свою роковую роль.

Мужа Юли и отца Лены звали Игорем. Он был одним из тех, кто обстреливал здание КВД. Чувства вины он не испытывал. Он испытывал омерзение по отношению к себе и по отношению к тем, кто были его сослуживцами. Он лично вывел ученого из КВД, который там обитал, но жену и дочь ему не позволили вывести.

Каждые сорок восемь часов военным делали инъекцию, предупреждающую заражение крови (оказывается в городе повальное заболевание, так или иначе связанное с кровью). И вот только что Игорю сделали инъекцию. Но… Если идя к передвижной лаборатории Игорь подумывал о самоубийстве, то шагая из лаборатории, – он принял другое решение.

Но сейчас вернемся к еще пылающему зданию КВД. Напишу стилем, который часто используется в дешевых книгах, со всем известным названием «Секретные материалы»:

Местное КВД.

Три часа ночи (или утра).

Здание было объято огнем, но и не думало разваливаться (в отличие от некоторых сцен «Секретных материалов»). Асфальт вокруг здания был усыпан осколками стекла. Парадных вход был также охвачен огнем, но этот огонь не мешал тем, кто сейчас выходил из пылающего здания. Им уже ничто не могло помешать…

У того, кто при жизни был священником, чудом уцелели глаза. – От жары, глаза имеют свойства лопаться как воздушные шарики (сравнение хреновое, но попробуйте сказать лучше). В этих вздувшихся глазах стоял сверхсуперстрах. С этим чувством не сравниться обреченность, тоска и ужас вместе взятые…

Игорь шел спокойной развязной походкой. Он не задумывался над тем, что задание выполнено, а лагерь никто не сворачивает. Он уже не думал ни о чем. Вернее еще ни о чем не думал.

Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов и, вскинув автомат, открыл прицельную стрельбу по своим сотоварищам. Через минуту застрекотали и другие автоматы.

«Я стою на месте, а они никак не могут убить меня? – отрешенно думал Игорь, вставляя в автомат новый рожок.

Но перед тем, как начать снова стрелять по всему, что движется, он оглядел поле боя. И вот тогда он начал думать очень хорошо. Вот тогда он понял, что собственноручно пустил бы пулю в лоб своей дочери, лишь бы только не видеть то, что он видел сейчас… Ибо на земле было много крови, но не было ни одного трупа. Трупы убитых им сотоварищей медленно шли к нему. И тогда он поставил дуло автомата себе под подбородок и нажал на курок.