Колюшин отошёл и прислонился спиной к дереву, поглядывая то направо, то налево. Теперь сзади его никто атаковать не сможет. Но и ему неизвестно, что остается делать. Ждать? Но время шло. Вокруг становилось всё темнее и холоднее, а никто не появлялся. Юра начал думать, что делать. Ему ведь ещё парней надо будет забрать с поля из-под трупов. Что же делать, что же делать?

– Вот я идиот! – выругался Колюшин сквозь зубы. – Чего я тут жду у моря погоды, когда у меня есть Инфракрасное зрение. Так я сразу узнаю, что шуршало. Вот я баран!

Юра вызвал глазами панель управления. Но вот беда! Чтобы активировать скилл нужно отпустить одной рукой меч. А ведь он у Юрия двуручный. Если кто нападет, не факт, что успеет среагировать. Риск? Риск. Но другого варианта нет. Колюшин осторожно отнял правую руку от рукояти.

Тихо. Никаких шебуршаний в траве или за деревьями. Появилась надежда, что всё нормально и это действительно какой-нибудь безобидный зверек. Юра поднес палец к экрану. Лезвие меча потихоньку опустилось к земле. Одной рукой всё-таки держать его тяжеловато. И в этот миг Иск на плече закричал. Правильнее было даже сказать заверещал. Противно, низко, как крыса, попавшая в крысоловку. Такого никогда не было. Юра дернулся от неожиданности и едва не свалился, споткнувшись о корень. Однако, покрутив руками, он всё же умудрился удержать равновесие. И в следующую секунду слева промелькнула черная тень. И она принадлежала отнюдь не ночной пташке. Юра попытался защититься мечом, но не успел. Ему даже не хватило скорости, чтобы взяться за рукоятку обеими руками. Тень оказалась прямо перед лицом. Юра успел заметить красные нечеловеческие, суженные от злости глаза – это разработчикам получилось изобразить очень даже реалистично, – а затем парень отправился в который уже по счету полет за один день. Челюсть нещадно заболела. Было такое ощущение, будто по шее прошлись тремя тупыми ножами. Подбородок тут же начал прилипать к шее. Вспотел? Нет. Кровь. Три кровавые саднящие полосы. Уже заросшие, не оставив ни следа, но всё ещё болящие. И, помимо этого, парню был нанесён неплохой урон. Ну, как неплохой, – четыре сотни ХП! А это больше трети всего здоровья.

Юрий упал на семейку подберезовиков, которые смягчили удар от падения. Прокатившись по скользкой мякоти грибов, Колюшин встал и приготовился к новой атаке. Шея нестерпимо чесалась, а в глазах сверкали круги, но инстинкт самосохранения заставлял держать себя в руках. Теперь Колюшин держал меч снова двумя руками, так что среагировать он должен быстрее. Юра посмотрел вперёд, благо Ночное зрения всё ещё было активно. Жаль Инфракрасное включить не успел. Впереди было пусто. Ни шуршания в траве, ни движений теней. Значит… враг за спиной! Юра развернулся, взмахнув оружием. Но меч рассек воздух.

И новый удар. И снова в челюсть. И снова нестерпимая боль, как от ножей. И снова полоса жизни проседает на четыре сотни единиц. И снова полёт, однако на этот раз менее удачный. Жесткий удар по затылку, а затем удар по спине, выбивший остатки воздуха из легких. Казалось, что он побывал на наковальне и был он на ней не тем, что бьёт, а тем, чего бьют. Хоть береза и слабое дерево, но она всё равно дерево. А древесина очень даже немягкий материал. Юра попытался вдохнуть, но легкие отказывались впускать в себя воздух. В глазах проходило цветное представление, так что он не видел, что происходит вокруг от слова совсем. В ушах гудело, будто бы в нескольких сантиметрах от него работала стиральная машина. Каждое движение отдавалось болью не только в груди, но и в голове. Колюшин попытался хотя бы приподняться на локте, но новая вспышка боли, от которой в глазах начали преобладать белые и желтые оттенки, заставила его упасть обратно на спину. С чего бы это болеть спине? Любые раны здесь заживают мгновенно. Может, это правило не действует на переломы? Вряд ли. Может, перелом является отрицательным эффектом? Юра глянул вбок. Слава богу, внутриигровые опции видно хорошо. Однако никаких дебаффов помимо оглушения не было. Может, головной мозг его обманывает и вызывает приступы боли, только чтобы он не двигался? Вполне возможно. Такое уже бывало, когда он очень сильно уставал.