– Ну, отправь эсэмэску.

И в эфир уходила поздравительная эсэмэска.

– Слушай, а Диме будем звонить?

– Диме не будем, он нас в прошлом году не поздравил.

– Да, точно, вот гад. А помнишь, мы на открытии фестиваля его видели с этой дылдой…

– Да ну его…

– Да, Диме не будем звонить…

И так без конца.

Меня забавляла эта пара. Они были милыми и, несмотря на возраст и большое количество прожитых вместе лет были по-прежнему трогательно влюблены друг в друга. Женщина болтала без умолку, казалось, что у неё внутри встроенный магнитофон с заевшей кнопкой включения. Во всяком случае, если у неё и была где-то кнопка «выкл.», никто не знал, где она находится. Игорь (так звали её мужа) был не так болтлив, но никогда не упускал момента подтрунить над своей женой. Они были такими разными и так поразительно подходили друг другу, что было понятно – этот брак действительно был задуман на небесах…

Моё состояние было странным… Я то ли прощалась со своей жизнью, то ли, наконец, осмелившись встретиться с ней лицом к лицу, здоровалась с ней. Я смотрела на всё происходящее вокруг словно со стороны, будто бы меня не было и я не была участником этой жизни, не сидела в кресле самолёта вместе со всеми. Я смотрела на всех, и на себя тоже, словно я была зрителем в огромном кинозале со спецэффектами, где всё устроено так, как будто ты участник событий, а на самом деле – зритель. Я прислушивалась к себе, стараясь понять, что происходит со мной, что я чувствую, что сейчас внутри меня – страх, боль, отчаяние, надежда, что? Я снова и снова вглядывалась в себя. Ни страха, ни боли, ни отчаяния, ни надежды. Тишина. Непонятная, непривычная тишина. И не та тишина, которая предвещает бурю. Нет. Состояние было новым для меня. Ничего подобного я раньше не испытывала. Такого покоя внутри себя я не ощущала никогда. Мне было безразлично всё – всё, что когда-либо со мной было, что происходило сейчас и всё, что будет. Но это было не то безразличие, которое у медиков зовётся апатией, депрессией и тому подобными терминами. Просто меня не волновали окружающие события. Меня не волновало ничто. Я просто принимала всё таким, как есть. Смотрела на всё что происходит и просто впускала в себя окружающий мир – не оценивая, не контролируя, не пытаясь изменить или хотя бы дать оценку происходящим событиям. Я просто принимала его. Я мысленно благодарила всех людей, которые были в моей жизни до этого дня – каждого, и тех, кто дарил мне радость, и тех, кто причинял боль. Благодарила все события, которые происходили в моей жизни до этого дня – и те, что приносили ощущение полёта, и те, что роняли на самое дно. Благодарила своё тело, которое все эти годы день за днём выполняло для меня сложную работу – перегоняло по жилам кровь, кислород, давало импульсы из мозга в мышцы и наоборот, благодарила своё сердце, которое несмотря ни на что было живым, билось и чувствовало. Было неважно, в самом деле неважно – долетит самолёт до места назначения или нет. Не имело никакого значения, как я доберусь до ашрама, будет ли место в ашраме для меня, как я устроюсь, и чем вообще обернётся вся эта поездка. Внутри меня было покойно. И я не хотела нарушать этот покой ни одной мыслью…

…Перелёт дался тяжело. Всё-таки сказались месяцы напряжённой работы и стресс от пережитой личной драмы. Выходя из самолёта в Ченнае, я чувствовала себя вымотанной, мне хотелось только одного – просто приехать в конечный пункт назначения, лечь и закрыть глаза. Выйдя из здания аэровокзала я тут же нашла «государственное» такси, заказала машину до Пондичерри. С меня взяли 2200 рупий вместо ожидаемых мной 1700. Я даже не стала интересоваться почему – сил на споры и выяснение ситуации не было. Мне хотелось просто поскорее доехать. Разумеется, результат моего безразличия не замедлил себя ждать – вместо современной машины меня посадили в ретромобиль, которые в Индии водятся в большом количестве – такой а-ля автомобиль из фильма «Кавказская пленница», только закрытый, чуть побольше и более круглый