«А я думал, что это сказки, – ошарашенным голосом произнёс Фел»

«Что именно? – решил уточнить я»

«Что нас могут заключать в артефакты-тюрьмы. Это очень нехорошо. Раньше или развеивали, или просто выгоняли из тел»

«Не понял, что тут особенного?»

«Когда развеивали, – начал пояснять Фел, – считали, что уничтожают духа. Это справедливо только для средних и слабых духов, я вот, например, смог бы возродиться. При обычном изгнании же особо сильного вреда не наносилось даже слабым духам, они восстанавливали силы и вселялись в кого-то другого. А вот в заключении нас могут держать так вечно, а это равносильно смерти, или могут найти способ окончательно развеять, даже сильных сущностей»

«Подозреваю, что смогут и найти способ как-то использовать вас, например, как манобатарейки, – прокомментировал я»

«Не говори так! Надеюсь, ты не прав!»

«Не всё же вашему брату паразитировать, иногда надо и думать, прежде чем начинать убивать направо и налево, считая себя бессмертными и безнаказанными»

«Я тебя понял, – вздохнул Фел, – возможно, ты в чём-то и прав»

– Обряд завершён, – произнёс Инекин, – сестра Арелия, можете приступать.

Сестра Милостивого подошла к телу Антона и распростёрла над ним свои руки. С ладоней полился золотой свет, впитываясь в Запрудного, через некоторое время Антон открыл глаза, ошарашенно повертел головой, обводя взглядом комнату, и через миг безвольно уронил её на пол. Пустые, стеклянные глаза теперь были направлены строго в потолок.

– Душа покинула тело, – сообщила нам Арелия, прекращая лечение, – я сделала всё, что могла, дальнейшая его судьба в руках Проотца.

– Благодарю вас сестра, – сказал Скорбящий, – обряд завершён, вы можете идти, о теле мы сами позаботимся.

После этих слов сестра Арелия удалилась из комнаты.

– Стэс, – обратился ко мне Инекин, – мы закончили обряд, одержимый был очищен. Нам здесь больше делать нечего.

– Да, я видел, спасибо, – поблагодарил я его и Скорбящего.

Инекин начал выходить из комнаты, а я, бросив последний взгляд на напольный рисунок, потухшие свечи и тело Антона, последовал его примеру. Вдвоём в полном молчании, мы прошлись по коридорам здания. Инекин хорошо тут ориентировался, поэтому проблем не возникло. На выходе с Инекиным мы разделились. Каждый пошёл в своём направлении. Я надеялся, что с Запрудным будет всё хорошо и сейчас он уже на Земле, в противном случае столько сил и стараний, приложенных ради его спасения, окажутся впустую. Самое неприятное в том, что я не был уверен, стоил ли Антон Запрудный всего этого. Пусть будет Проотец ему судья.

С момента обряда экзорцизма прошло два дня. Два учебных дня, где мы всё так же посещали занятия в Академии и тренировались в ордене Защитников. Из интересного было то, что нас с Мавием и Корвием впервые в качестве рекрутов-офицеров выпустили в город со своими отрядами на условно-настоящее задание, а именно – патрулирование города, как аналог стражников. Хотя, наверно, тут ближе аналогия с добровольными дружинами. Были очень давно на моей родине отряды добровольцев, что надевали красные повязки на рукава и следили за порядком. Вот и у нас что-то типа того только не повязки, а просто униформа рекрутов ордена Защитника, а с ней простым жителем приходилось считаться, почитай, представитель государства в своём роде. Думаю, не стоит даже говорить, что нас отправили патрулировать не фешенебельные районы города, а трущобы, что находились за городской стеной. С этими, так называемыми районами, я знаком был плохо, просто не было особой необходимости. С теневой стороной столицы встречаться мне не доводилось, но в том, что она должна быть в любом городе, сомневаться не приходится.