НИНА. Пошла, потому что отец был жив. Могла себе позволить такую роскошь – синусы с вами зубрить. А ты нет, не виновата. Только я, видать, одна кругом виновата. Да на, забери. (Нина достаёт тряпочный свёрток.) Ты сейчас чем рискуешь? Золотую медаль не дадут? Ах ты, бедненькая! На, иди, скажи, вот, мол, пропажа, нашлась. Тебя отблагодарят! Ещё и срок дадут. Условно, конечно. Или, может, пожалеют, не дадут, но за всю жизнь не отмоешься. А так покудахтают, ничего не докажут. Свидетелей нет, часов тоже. А нам вчетвером на эти деньги месяца три жить, а то и четыре.

КАРИНА. Юзя, что, и мама твоя знает?

НИНА. Да ты дура, что ли, Крошка Ру? Мать умрёт, если узнает. Продам втихаря, буду ей давать понемногу, как будто заработала.

КАРИНА. Дай сюда. (Выхватывает у Нины свёрток.) Ты, Нина, совсем полоумная. Понимаю, трудности, тяжело тебе, но так нельзя. Нельзя, Юзя, не выход это. Это – тупик! Не обочина, не откос – пропасть, понимаешь. Упадёшь, и обратной дороги не будет. Одумайся, глупая! Если ты человек, расскажи в школе, как дело было.

НИНА. Нет уж, это дудки. Мать, если и переживет, когда узнает, не справится с братьями, если меня вдруг в тюрьму посадят.

КАРИНА. Прощай!

Карина выходит.

НИНА. (Кричит ей в след.) Иди-иди, дура! Я тебе в колонию пришлю медаль. Из картошки. (Хлопает дверью, садится под вешалкой с верхней одеждой и плачет.)

1987 год. Улица перед домом Нины Юзиной.

Карина, Павел.

Выходит Карина.

ПАВЕЛ. Ну что, отдала?

КАРИНА (всхлипывает). Отдала. Но, Паш, она права. Теперь-то что будет.

ПАВЕЛ. Ты о чём, вообще? Часы у тебя?

КАРИНА. У меня. В том-то и дело. Ты не понимаешь?

ПАВЕЛ. Нет.

КАРИНА. Они у меня теперь. То есть я их и взяла, получается. Про Юзьку никто и не узнает теперь.

ПАВЕЛ. Тьфу, ерунда. Давай, выбросим их, и вся недолга.

КАРИНА. И меня всё равно без медали оставят. Вот ведь вляпалась! Что за бред, Паш?!

ПАВЕЛ. Вот, Юзька сволочь! Кто бы подумал…

КАРИНА. И потом, вы с ней друг друга видели. Кто знает, что она теперь может рассказать. Она намекала сначала, не ты ли часы украл. Говорит: «Он тебе на Новый год их подарит», представляешь?! (Закрывает лицо руками и плачет навзрыд.)

ПАВЕЛ. Где они хоть, покажи.

Карина достаёт свёрток.

Дай-ка мне!

Хватает свёрток и убегает.

КАРИНА. Паша, ты куда?! Вернись!

1987 год. Школа. Кабинет директора.

Брун, Шатрова, Павел, Карина.

БРУН. Павел, как же вы могли?

ПАВЕЛ. Не знаю.

ШАТРОВА. Но зачем?

ПАВЕЛ. Хотел подарить на Новый год любимой девушке.

БРУН. (Смеётся.) Какой кошмар.

ШАТРОВА. Инесса Леопольдовна, у меня нет слов. (Павлу.) Так ты заходил в мой кабинет, когда Рунец писала работу?

ПАВЕЛ. Да.

ШАТРОВА. И она тебя видела?

ПАВЕЛ. Не знаю. Она увлеклась решением, могла и не заметить.

ШАТРОВА. Да, тригонометрия – увлекательный раздел, оторваться невозможно.

БРУН. Мирра Андреевна, будьте добры, пригласите Карину Рунец, спросим у неё.

Шатрова выходит.

БРУН. Павел, что происходит? Подарить девушке? Что вы говорите? Если бы на вашем месте стоял другой молодой человек, я бы задумалась, но вы! Что за цирк, объясните мне!

ПАВЕЛ. Не знаю. «Бес попутал» лучше звучит?

БРУН. Ёрничаете? Понятно, что попутал. Вы кого-то выгораживаете?

ПАВЕЛ. Нет.

БРУН. Карину?

ПАВЕЛ. Нет.

БРУН. А кого? Это Карина?

ПАВЕЛ. Нет, Инесса Леопольдовна, Карина точно не при делах.

БРУН. Боже мой! Быстро вы сменили стиль речи. Значит, она этого не делала?

ПАВЕЛ. Нет.

БРУН. А кто?

ПАВЕЛ. Я.

БРУН. Угу, вижу… Вы понимаете, что Строгоновское училище для вас теперь закроется, может быть, даже навсегда? Ваш талант пропадёт даром, вы это понимаете?

ПАВЕЛ. Ничего, пойду в оформительское ПТУ.