Была катаракта, потом грыжа, потом геморрой. Были встречи Серафимы Дмитриевны, организованные сначала вместе с бывшим мужем, потом самой. Бабка оставалась ершистой, въедливой и часто несправедливой. Когда сильно доставала, Даша на нее обижалась. Однажды не звонила целый месяц, потом зажалела под настроение, набрала номер и услышала тихое и тоскливое:

– Хоть ты меня не бросай, девочка.

Сама Дарья тогда только-только развелась. Конец замужества просматривался уже давно, но настроения, понятное дело, не добавлял. Даша взяла на работе скоропалительный отпуск и среди зимы полетела к бабке.

Почудили они тогда наславу. К Дашиным деньгам бабка добавила большую часть и потребовала, чтобы внучатая племянница купила машину.

– Оформишь на меня, а на себя напишешь доверенность.

Несмотря на преклонные года, Серафима Дмитриевна неплохо ориентировалась в юридических закавыках. Даша согласилась. Выбранная по деньгам машинка оказалась хоть и не новой, но еще вполне. На ней две одинокие странницы прочесали все побережье.

Ресторанчики с видом на серое море пустовали. Между столами гуляли сквозняки. Женщины заказывали хаш, красное вино, сыр, кофе. В зимний театр внезапно приехала грузинская дива. Серафима Дмитриевна узнала об этом по местному вещанию за два часа до концерта.

– Поехали, – приказала она Даше. – Может эта старая лошадь поет в последний раз в жизни. В моей жизни. Поехали.

Даша обгоняла и подрезала. Старушка сидела втянув голову в плечи, но помалкивала. Успели. Послушали. Похлопали стоя вместе со всем залом, когда до дрожи уставшая прима спела-таки «Тбилисо», а на обратном пути, уже выбравшись за пределы центрального округа, завязли в пробке.

Вдоль обочин с обеих сторон стояли мотоциклы. Впереди просматривалась куча-мала из легковушек. Истерично подмигивала чья-то аварийка, по лицам, кустам и блестящим бокам техники неспешно и молча скользили синие сполохи полицейского маячка.

– Что там? – потребовала бабка.

– Авария.

Сзади успел вырасти хвост из таких же припозднившихся бедолаг. Даша заметалась. Серафима устала. Она храбрилась, вытягивала тощую шейку, пучила глаза, но вот-вот могла сорваться. И пойдет тогда веселье: вспомнит все болезни, все Дашины промахи, а заодно и всю несправедливость собственной долгой жизни.

В темноте возле мотоциклов кто-то шевелился. Даша подалась в ту сторону. Под магнолией стояли двое в кожаных куртках и прикуривали от маленького рваного пламени. Остро потянуло запахом бензина – небритый ковбой, водопад, пачка «Кэмэл» и большая квадратная зажигалка…

– Заблудились, девушка? – окликнул Дашу один.

– Ищу, как отсюда выбраться.

– А что тут искать-то, пролезайте между байками.

– Я с бабушкой.

– Бабушку перенесем на руках, – хохотнул второй.

– Я еще и с машиной.

– Проблема, – весело констатировал первый.

По Дашиным глазам мазнул тусклый, на последнем издыхании, луч фонарика.

– Красивым женщинам и старушкам надо помогать. Девушка, вы, надеюсь, не на том мастодонте прикатили?

Как раз перед их малолитражкой осел темный и громоздкий как бегемот на суше «Крузер».

– Мою отсюда не видно. Она чуть пониже его колеса, – заторопилась Даша.

– Тогда делаем так, – голос придвинулся, – Беги, заводись. Мы по тихому растащим байки, ты ныряешь в щель и по тротуару дуешь до поворота. Я фонариком мигну. Только быстро. Мы вообще-то в оцеплении тут… ха-ха.

Кого и зачем оцепили, Даша спрашивать не стала. Кого надо, того и…

– Спать на дороге будем? – угрожающе начала Серафима, когда внучка прыгнула на водительское место.

– Спок, бабуля. Есть вариант ночевать в ментовке.

– Там чай дают?