Вечность кончилась через четыре года.

VI

Уголовное дело, возбужденное Красногорской прокуратурой по факту ДТП со смертельным исходом и закрытое в связи с отсутствием признаков преступления, пролежало в архиве около года и было извлечено оттуда следователем Молчановым при необычных обстоятельствах. В следственное управление пришло письмо, подписанное так неразборчиво, что было понятно: автор хочет остаться неузнанным. В письме говорилось, что смерть Вознюка в ночном ДТП кажется трагической случайностью до тех пор, пока не задан вопрос «Gui prodest?» – «Кому выгодно?» Ответ очевиден: молодой жене Вознюка Ирине Керженцевой. Став вдовой, она получила в наследство счета в российских и зарубежных банках и 37 процентов акций медиахолдинга Вознюка с капитализацией не в одну сотню миллионов долларов.

Следователя Молчанова письмо заинтересовало. Он знал, что такие письма обычно пишут люди, чьи интересы ущемлены новым руководством. Он поехал в центральный офис холдинга, который занимал два этажа в старом здании издательского комплекса «Правды». В советские времена там располагались редакции «Комсомольской правды», «Советской России», «Сельской жизни». В отделе кадров ему показали список людей, уволенных после того, как генеральным директором холдинга стала Ирина Керженцева. Молчанов сразу увидел того, кто был ему нужен. Им оказался финансовый директор Ефим Маркович Файнберг, проработавший с Вознюком больше десяти лет. Молчанов не стал вызывать его повесткой в прокуратуру, он созвонился с Файбергом и встретился с ним на нейтральной территории, на Пушкинской площади возле кинотеатра «Россия». Сначала устроились на одной из свободных скамеек, но в Новопушкинском сквере шел многолюдный митинг «За честные выборы», обрывки выступлений ораторов разносились далеко окрест, поэтому они прошли на Страстной бульвар, где было потише.

Файнберг оказался энергичным жилистым человеком лет шестидесяти. Он не стал отрицать авторства письма. На вопрос Молчанова, почему он уволился, ответил:

– Предложила мадам.

– Почему? Должна же быть какая-то причина.

– Причина была. Мне принадлежало двенадцать процентов акций холдинга. У других топ-менеджеров было у кого пять процентов, у кого семь. Григорий считал правильным материально поощрять сотрудников, поэтому холдинг так успешно работал. Мадам предложила мне продать свой пакет. Я отказался. Зачем? Акции приносили неплохие дивиденды. Другие тоже отказались. Тогда она решила провести дополнительную эмиссию. Холдинг выпускает миллион акций, мадам сама их скупает, и наши доли размываются до одного и меньше процентов. А она получает полный контроль над холдингом. Операция вполне законная, но по сути жульничество. Я резко возражал. Мадам сказала: «Тогда нам придётся расстаться».

– Вы обвинили Ирину Керженцеву в очень серьезном преступлении, но никаких доказательств не привели. Только подозрения. Можете подтвердить их какими-то фактами?

– Кто здесь следователь – вы или я? – парировал Файнберг. – Поинтересуйтесь личностью водителя Вознюка. Некто Павел Лежнёв. Григорий взял его на работу по настоятельной просьбе мадам, я это точно знаю. Он не мог ей ни в чём отказать.

– И что? – не понял Молчанов.

– Лежнёва с мадам связывали какие-то непростые отношения. Возможно, они были любовниками. Но это их личное дело. Интересно другое. Лежнёв гражданин Франции, вы это знали? Из семьи эмигрантов еще первой волны. И вот мадам привозит его в Москву, получает для него разрешение на работу и устраивает водителем к мужу. За год до его гибели. Это не вызывает у вас подозрений?